Шваль истории

14 сентября 1812 года армия Наполеона вступила в Москву. Действия французов, перед которыми до этого преклонялась российская знать (по-современному – элита), укладывались в три слова: «жадность», «мародерство», «вандализм». Эта дата напоминает нам об отрезвлении наших предков, которые, поглядев на то, какую культуру несет нам Европа, убедились в бесспорном превосходстве собственной культуры, основанной на православном взгляде на мир. Об этом – размышления современного философа и публициста Виктора Николаевича Тростникова.

Галльский петух клюнул нас очень болезненно, и мы поняли, что это за птица. Она не вызвала у нас ни малейшей симпатии. А ведь до этого наша образованная публика восторгалась французами и старалась во всем копировать их: на балах говорила только по-французски, преклонялась перед Наполеоном. И в преддверии войны 1812 года немало было среди нее лиц, которые разделили бы мнение Смердякова о том, что умная нация победит глупую нацию и последней это будет на пользу. Но вот полчища европейских умников двинулись по нашей стране, и миллионы ее обитателей рассмотрели их вблизи и смогли сравнить с самими собой.

Чтобы почувствовать объективную несовместимость начал двух миров – России и Европы, выявившуюся в противостоянии, лучше обращаться не к мемуарной , а к художественной литературе о том времени. На первом месте здесь стоит, конечно, «Война и мир». Там мы найдем, чем эти начала отличаются друг от друга. Толстой воспроизводит задушевную беседу Пьера Безухова с капитаном наполеоновской армии Рамбалем в оставленной нашими войсками Москве. И что же? В исповеди Безухова француза затронуло лишь то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание. Это просто не укладывалось в голове Рамбаля, для которого, при всей его сентиментальности, главной целью в жизни было все-таки разбогатеть. Перед ним сидел русский дворянин, во сто крат его богаче и при этом терзавшийся не мыслями об утраченном богатстве, а какими-то моральными проблемами, в том числе тем, вправе ли он сделать предложение девушке, которую любил его погибший друг.

К началу XIX века западная цивилизация, пройдя все предварительные этапы отпадения от Бога – реформацию, эпоху Просвещения, Великую французскую революцию, окончательно выбрала своего единственного господина – мамону (страсть к наживе, богатству как главный смысл жизни) и стала служить ему с любовью и усердием. Экономисты назвали это приходом капитализма, социологи – победой буржуазии, но Евангелие определяет суть произошедшего точнее всего: это было забвение небесного и сосредоточение всех помыслов и стремлений исключительно на земном. Око европейцев уперлось в темную материю и само сделалось темным, а это означало, что начался процесс их одичания. В 1812 году сохранившие еще в себе свет Христовой правды русские люди с удивлением открыли для себя эту историческую истину: увидели воочию, что вторгшиеся в их страну знаменоносцы прогресса являются типичными дикарями. Их варварское поведение в Москве и других местах задокументировано в огромном количестве источников и в воспоминаниях очевидцев. Но нам нет надобности приводить здесь отрывки оттуда, поскольку все это поведение укладывается в три слова: жадность, мародерство, вандализм. Все мысли каждого солдата и офицера вертелись только вокруг того, как бы захватить побольше всякого добра, чтобы увезти его домой. Напрасно Наполеон взывал к их воинской чести, напрасно грозил суровыми карами тем, кто будет обижать местных жителей, – власть мамоны над душами этих несчастных оказалась сильнее власти императора Франции. Естественно, что своим потемневшим оком, переставшим видеть свет небесный, они не увидели и отблеска этого света, сияющего в дивных московских церквях, и превращали их в конюшни и в кое-что другое, стыдно даже сказать, во что. Именно в те дни в России появились два словечка, характеризующих французов, – «шваль» и «шаромыжник». Первое народные острословы переделали из французского (шевалье — рыцарь), а второе – из обращения, с которого эти «рыцари» во время бегства из России начинали клянчить у крестьян корочку хлеба.

К сожалению, очень быстро мы забыли и опыт первой Отечественной войны, и опыт второй, когда форменными дикарями показали себя «выдумавшие науку» немцы, и опять стали считать европейцев передовыми людьми, которым надо подражать. А ведь нынче вновь идет Отечественная война, правда, информационная , но не менее угрожающая нашей самобытности, чем «горячая» война с Наполеоном. Америка, присвоившая себе статус оплота западной цивилизации, стремительно превращаясь в страну уже даже не дикарей, а «потребляющих животных» (термин самих американских социологов), пытается через захваченные ею средства массовой информации учить нас жить – нас, нацию подвижников, философов и поэтов! Под видом «раскрепощения» американцы хотят навязать нам свое бесстыдство, ставшее невыносимо мерзким после их сексуальной революции 1960-х годов. Чтобы не подвергнуться этой духовной оккупации, нам надо ясно понять, кто мы есть, как поняли это наши прапрадеды в 1812 году.

Подготовил В. НИКОЛАЕВ.

Б№38(355)2006