Певец и святая Ксения

Весть о смерти известного певца болью отозвалась в сердцах самых разных людей. С его песнями выросли целые поколения: «Березовый сок», «У леса на опушке», «Ходит песенка по кругу», «Не плачь, девчонка», «Как хорошо быть генералом»...

В 70-е годы, которые сейчас принято называть «застойными», Хиль пел своим радостным голосом, вселяя в советских людей бодрость и оптимизм.

Нельзя не сказать о том, что детство певца было непосредственно связано с пензенской землей. Из Смоленска, который вот-вот должны были занять немцы, его с детским садом эвакуировали в Бековский детский дом. В одном из флигелей бывшей дворянской усадьбы жили дети, а в другом располагался госпиталь. Эдуард вместе с ребятишками участвовал в художественной самодеятельности – пел песни раненым, читал стихи, танцевал. Дважды с другом сбегал из детдома, намереваясь попасть на фронт, но оба раза его возвращали.

В последние годы Эдуард Анатольевич воцерковился, стал прихожанином церкви Смоленской иконы Божией Матери на Смоленском кладбище, которое для всех православных людей связано прежде всего с именем блаженной Ксении Петербуржской, одной из наиболее почитаемых в России женщин-святых. Сопряжение этих двух имен неожиданное, но внутренне логичное. Об этом периоде жизни Эдуарда Хиля рассказал в своем интернет-дневнике протоиерей Геннадий Беловолов, настоятель Леушинского подворья в Санкт-Петербурге:

– Два года назад я сподобился познакомиться с рабом Божиим Георгием – так Эдуарда Анатольевича назвали при крещении, когда готовил юбилейный вечер-концерт, посвященный памяти блаженной Ксении Петербуржской. Тогда я советовался с настоятелем церкви Смоленской иконы Божией Матери протоиереем Виктором Московским. Он мне посоветовал пригласить участвовать в этом вечере известного певца.

Я тогда выразил сомнение в том, что Хиль согласится, ведь он слишком известный певец, звезда, а у оргкомитета не было призового фонда, чтобы выплатить ему гонорар. Кроме того, Хиль к тому времени достиг уже преклонного возраста. Я также думал, что Блаженная Ксения и Эдуард Хиль – это имена далекие друг от друга.

Но отец Виктор, несмотря на все мои возражения, настоятельно рекомендовал мне обратиться к Эдуарду Анатольевичу. Батюшка выразил уверенность в том, что Хиль нам не откажет. Тогда я решился позвонить Эдуарду Анатольевичу. Я позвонил, представился и обратился к нему с просьбой принять участие в нашем вечере. Я готовился к тяжелому деловому разговору, стал извиняться за то, что потревожил его, но Эдуард Анатольевич неожиданно для меня ответил: «Вы меня не уговаривайте. Для меня большая честь принять участие в вечере, посвященном Блаженной Ксе­нии, потому что это моя любимая святая, потому что я являюсь прихожанином храма, который она строила, потому что я ее люблю. Если мне ничто не помешает, я с радостью приму участие в этом вечере».

Разговор, который, по идее, должен был быть деловым, стал исповедальным. Хиль сразу перевел наш разговор в духовное русло. Он рассказал, что посещает церковь Смоленской иконы Божией Матери, что настоятель этого храма отец Виктор благословил его молиться в алтаре среди священнослужителей или стоять на клиросе вместе с хором.

Мы стали с ним обсуждать, а что он мог бы исполнить. Я тогда сказал, что в его репертуаре вряд ли есть песни о Блаженной Ксении. Я попросил его предложить песню, близкую по духу вечера. Он стал перечислять песни, но потом сам неожиданно высказал мысль: «Я бы исполнил песню о Ксении, если бы такая была». На что я ответил, что нужны слова и музыка. Хиль сказал, что музыку можно аранжировать, есть замечательный романс «В лунном сиянии снег серебрится». Эдуард Анатольевич выразил желание заняться аранжировкой, если появятся соответствующие слова песни.

Я вдруг почувствовал, что нам дается удивительный шанс, что на моих глазах рождается новое явление, что я могу поспособствовать тому, что Эдуард Хиль споет песню о Блаженной Ксении. Это просто чудо! Я стал перебирать в памяти знакомых поэтов, которые могли бы написать текст песни, и тут же заверил Эдуарда Анатольевича в том, что если он готов исполнить такую песню, то я постараюсь найти поэта, готового написать слова. Мы договорились созвониться через несколько дней. Я позвонил знакомым поэтам, но согласия не получил. Поэтому дерзнул сам сочинить текст.

Сама мысль, что Эдуард Хиль может исполнить песню о блаженной Ксении, уже заставляла меня работать. Я, конечно, не поэт, но тем не менее свою любовь и свое почитание святой Ксении выразил в строках. Затем позвонил Эдуарду Анатольевичу и предложил послушать текст, который написал якобы какой-то один безызвестный поэт, при этом я скрыл свое авторство. Хиль, прослушав текст, стал активно его редактировать. Я увлекся этим процессом. Затем я признался, что этот текст я составил сам, и Хиль этому обрадовался.

14 января на юбилейном Таисиинском вечере-концерте, посвященном памяти блаженной Ксении Петербуржской, эта песня прозвучала в сопровождении детского хора. Она завершала этот вечер и заставила плакать весь зал. Это была лебединая песня Эдуарда Анатольевича. Он исполнил ее с таким чувством, как будто это была молитва. На сцене стояла большая икона с образом святой Ксении, которую любезно предоставил нам отец Виктор Московский. Эдуард Анатольевич во время песни подошел к этой иконе, встал передней на колени и последние слова песни спел коленопреклоненно. Чувствовалось, что этот поступок был импровизацией.

Было удивительно видеть этого великого, всемирно известного замечательного певца, сыновне стоящего на коленях перед блаженной Ксенией, как ее духовное чадо. Это дорогого стоит. Это было его духовное восхождение, духовный апофеоз его творчества. Вместе с ним на колени встали дети, одетые в белые платья, прямо как ангелы.

Сегодня, когда я узнал о кончине Эдуарда Анатолье­вича, мне сразу вспомнилась эта сцена. Когда он исполнил песню, овации не прекращались, тогда ему пришлось еще раз исполнить ее. Это двойное исполнение вызвало фурор. После вечера мы созванивались с Эдуардом Анатольевичем. Он был так рад, что песня получилась, что он угодил святой Ксении. Он радовался как ребенок. Даже не чувствовалось, что это испытывает старец, почти достигший восьмидесятилетия. Этот старец пел, как малое дитя, как отрок. Среди детей он сам был как ребенок – светлый, чистый, радостный.

Верю, что молитвами блаженной Ксении Господь примет его душу, простит его грехи, примет его в Царство света и радости, которую он выражал своим творчеством. Царство Небесное и вечный покой новопреставленному рабу Божиему Георгию, пусть Господь примет его душу во Царствии Своем!

Подготовил В. НИКОЛАЕВ.

Б№24(643)2012

ФОТО – http://www.donbass.ua/news/culture/music/2010/04/06/jeduard-hil-videli-by-amerikancy-kak-trololomen-poet-ariju-santehnika.html