Если
жить, то в России!
Участникам
недавнего фестиваля «Православие в СМИ» особенно запомнился документальный
фильм «Русский заповедник» (кстати, лауреат кинофестиваля «Золотой витязь»).
Его главный герой протоиерей Виктор Салтыков (Ивановская епархия) двадцать лет
назад Промыслом Божиим оказался в глухом селе Жарки, в котором увидел
отображение Царства Небесного. Надеемся, и читателям «Беседки» будут
небезынтересны мысли священника о прошлом, настоящем и будущем русской деревни.
Когда я в первый раз увидел
жарковский храм издали – это было 13 февраля 1990
года, – он предстал как бело-голубое пламя, как чудо.
У батюшки Серафима Саровского спросили, не в прелести
ли, когда почувствуешь, что Господь посетил? А он ответил, что если Господь
посетит – это ни с чем не спутаешь.
Жарки – бедная деревня. Но
фильм о ней нашел живой отклик! Чем больше людей смотрят его, тем больше
звонков я получаю с одним и тем же вопросом: можно ли купить домик в вашей
деревне? Бедных деревень у нас много. Таких приходов по России тысячи уже открылось.
Ищите свои! Мы ведь все в ближайшем прошлом деревенские люди. Находите свои
корни! Не для себя, уже так привязанных к городу, что не оторвать, но хоть для
детишек. Пусть они, как скворцы, возвращаются на землю издалека. Если жить, то
только в России!
Русская православная деревня
имеет стройную и удивительно прекрасную структуру. Еще сто лет назад
иностранцы, приезжавшие в Россию, поражались благовесту. У нас раньше даже в
Жарках были двухтонные колокола. И вот если залезть на колокольню и ударить в
колокол, то одновременно услышат в Чуркино, Дарках, Покровах и других деревнях. Если там ударить, то
пойдет дальше, как через ретрансляторы сотовой связи. И когда над Россией
всходило солнце, ее всю накрывало этим благовестом. И так устроена была вся
Россия – «под Богом»: вокруг села с колокольней с десяток деревень – этакая
большая грибничка. Почему и людей в Церкви называют
прихожанами, потому что приходят. «Придите ко Мне все труждающиеся
и обремененные...» Люди шли к Богу. Подходили к церковной ограде. Там кладбище,
дальше – двери храма. Заходят внутрь – там иконостас и царские врата, за
которыми святая святых – жертвенник и престол, на котором совершается великое
таинство. Видите, какая многослойность?
И вот это, создававшееся две тысячи лет, было буквально на наших глазах разрушено
за один век. Слава Богу, не до конца. Сохранился некий образ – приход. Тот же
приход в Жарках это точка на земле, где есть место и человеку, и животным, и
птичкам. Спасаясь сами, мы спасаем и природу.
В городе же человеку плохо
от самого себя: вредное производство, шум, транспортные пробки и т. д. И где
человеку место: в заповеднике нельзя жить, в городе не хочется? Где же жить?
Наши предки без всякой науки знали, что селиться надо рядом со святыней. У них
было великолепное чувство святости. Утрата веры, прежде всего, проявляется в
ослаблении этого чувства, а утратившего веру человека святость начинает раздражать,
в конце концов начинает вызывать тупую ярость. Раньше
такого не было. Как говорила одна наша прихожанка тетя Шура, раньше везде было
благодатно: и в поле, и дома, и в церкви, и в лесу. Люди жили в деревне и не
тосковали. Ну, может, кроме чеховских героев – благодать
когда отойдет, тут же в Москву потянет, а еще хуже – в Париж или в Нью-Йорк, а
там и до инопланетян рукой подать.
Поэтому мы и назвали свой
фильм «Русский заповедник». Люди, которые живут там, какими бы «страстными»,
грешными они ни были, не посторонние. У нас не монастырь, но живут все, кто пришел
спасаться, – растерянные и растерявшиеся. Вот закрылись колхозы, народ стал
пить, терять себя. А эти прибились к нашему приходу и стали жить. Многие
бросили пить, а то и курить, кого-то переженили – у нас сейчас дети на опеке.
Наша община – настоятель, второй священник, диакон. В приходе кроме Жарков более
десяти деревень, самая дальняя – Талицы – в 15 км. Кроме храма часовня и
два молитвенных дома. Земля, хозяйство, лошади, коровы, овцы, пасека. На земле
мы трудимся. Ну и, конечно, «приезжане» из города.
Как же без них.
Меня часто спрашивают, возможно ли возрождение русской деревни? По-человечески абсолютно
не реально, а Богу все возможно. Я немного отвлекусь, потому что этот вопрос
очень важный. Я из кубанских казаков. В 60 – 70-х годах прошлого века на Кубани
началась «битва за рис», для чего «сотворили» Кубанское море, в котором
затопили много станиц, в том числе и те, откуда наши корни. «Течет вода Кубань-реки, куда велят
большевики». Я хорошо знаю эту местность. За 40 лет после затопления море
заилилось так, что, пролетая на вертолете, можно увидеть и старое русло Кубани,
и островки с вербами, возникшие на месте бывших станиц. То есть на глади
искусственного моря сквозь эту утопию опять проступил образ вековой жизни. Так
часто бывает и в жизни.
Ясно, что современное поколение,
захваченное энтузиазмом цивилизации – вот этими бусами для папуасов: современными
благами, ритмами и ценностями – остановиться не сможет. А вот маленьких детишек
очень жалко. Современные многоэтажные дома, состоящие из изолированных
квартир-модулей с железными дверьми-мембранами, внутри которых беспрепятственно
воцарились телеэкран и компьютер, являются, по сути, космическими кораблями. А
в деревне хорошо, по-настоящему хорошо.
Для детишек деревня – это
идеальное место, где их и нужно растить, словно малька. Мальку ведь нужен неглубокий
слой чистой воды, хорошо прогретый, без омутов, где щука может спрятаться или
другой какой хищник, но и укромные местечки чтоб были,
и чтобы рядом было открытое пространство, куда можно выйти в большую жизнь, набравшись
сил. Но не эти консервные банки, в которых мы растим своих детей и где лежим на
диване перед телеэкраном, да только вот эти изображения к реальной жизни
отношения уже не имеют. Подмена. Но если мы будем привозить детей в деревню, то
через это сможем ее сохранить, оценить ее достоинства, понять, что деревня нам
нужна.
Деревня отвечает на
современные вызовы, которые есть в обществе. Посмотрите – современная мать
выпускает ребенка гулять. И, если он ей через полчаса не позвонит
на мобильный – предынфарктное состояние. Мобильные телефоны стали
«кардиостимуляторами». Сегодня ребенок на улице – это либо жертва, либо насильник.
Других вариантов нет. Похоже, пора уже создавать эвакуационный план, как в
блокадном Ленинграде, по вывозу детей в деревню.
Что дает нам православное
мировоззрение? Что дарует нам Церковь? Священную историю, которая открывает
нам, откуда все взялось: мы знаем, что мир произошел не от «плесени» и не от
обезьяны. Мы знаем, как закончится мир. Не ударом астероида, бунтом роботов – а
обновлением. «И увидел я новое небо и новую землю». Для кого-то этот свет
сияния славы Божией будет как ермонская роса, а для
кого-то – как огонь палящий. Верующему человеку православное мировоззрение дает
место в истории, понимание, в какое время он живет, желание жить. Это необычайно
важно – желание жить. Потому что одна из острейших проблем современной
цивилизации – это нежелание жить, утрата естественного вкуса жизни, подмена.
«Удовлетворение растущих потребностей» есть, а жизни нет. Православие дает не
просто желание жить, а доверие к жизни через Бога.
Не нужно спасать природу –
нужно самим спасаться. Не нужно спасать Церковь – это она нас спасает. Не нужно
спасать Россию – ее надо любить. И не нужно спасать деревню – в ней надо жить.
Господи! Спаси и сохрани!
Подготовил В. НИКОЛАЕВ.
Б№48(563)2010
ФОТО – http://www.blogus.ru/pop/blogs/blogdetail.aspx?id=12325
