Русская партия
23 октября – память (день кончины) святителя Иннокентия Пензенского (1819 год).
Первый официально канонизированный пензенский святой стоял у истоков
так называемой русской
партии при дворе императора
Александра I, которая фактически отсрочила падение православной монархии в России на сто лет.
В начале ХIХ века Российская империя
переживала непростые времена.
С одной стороны, победа над наполеоновскими ордами, присоединение Финляндии сделало ее сильнейшей державой, когда, по меткому выражению, ни одна пушка в Европе не смела
выстрелить без разрешения России. А с другой – духовная мощь страны – Православная вера, русские традиции, культура, подтачивались набиравшими силу религиозными поветриями и откровенным безбожием. И этот внутренний недуг был куда опаснее иноземных армий. Разжиревшей на дармовом
труде крепостных
аристократии были чужды и «отсталое Православие», и русские обычаи, и даже язык. Доходило до того,
что дети дворян, свободно
владея уймой европейских
языков, не знали родного русского.
А их родители чуть ли нецелыми
родами состояли членами масонских лож, официально проповедовавших утопические идеи «свободы, равенства и братства», а фактически преследовавших сатанинские цели уничтожения христианских монархий и в конечном итоге христианства как Божественной религии. В книге «Терновый венец России» историк Олег Платонов пишет: «В
первые два десятилетия
царствования Александра I масонство
превращается в государство в государстве, живущее по своим законам и управляемое своими тайными
владыками». Такой малоизвестный исторический факт: готовясь к нападению на Россию, Наполеон (сын французского масона и сам масон) не без оснований рассчитывал на поддержку пятой
колонны в Петербурге – русских масонов из высших слоев общества. В столице и Москве эти предтечи
декабристов плели заговоры и строили планы государственного переворота в пользу Наполеона. Об этом писал министр полиции Франции Ж. Фуше в своих
мемуарах, изданных в 1824 году.
Особенно способствовал
распространению
сектантства и мистицизма
(общение с потусторонним миром, по сути, бесообщение) министр духовных дел и народного просвещения князь А. Голицын, масон и один из влиятельнейших сановников империи. Парадоксально, но факт: этот «куратор» Священного синода Русской Православной Церкви был членом секты «Духовный союз», созданной Е. Татариновой. Вот как описывает
современник собрания этого «союза»: «Верховная жрица, некая госпожа Татаринова, посреди залы садилась в кресла... подавала знак, и потом все громче и быстрее... В изнеможении, в исступлении
тем и другим начинало что-то чудиться... Эти оргии были похожи на пляски шаманов и радения хлыстов».
Но Бог поругаем
не бывает. Нашлись и в те
мрачные годы верные Ему люди,
открыто выступившие против тайных и явных
врагов Церкви. Первым же воином Христовым в
этом славном ряду стал архимандрит
Иннокентий (Смирнов), ректор
столичной духовной академии и семинарии.
Этот подвижник веры был безукоризнен в нравственном отношении. После ночных молитв его нередко заставали рано утром перед большим распятием распростертым на
полу. Его проповеди о вреде сектантства,
лжемистики пользовались огромной популярностью среди верующих и одновременно вызывали жгучую ненависть к пастырю со стороны членов масонских обществ. Не побоялся отец ректор открыто выступить
(в те времена это было неслыханной дерзостью) против всесильного Голицына, о чем написал специальное
послание императору. Чтобы избавиться от
строгого блюстителя Православия,
петербургское масонское отребье, используя
власть упомянутого Голицына, удалило
архимандрита Иннокентия, уже смертельно
больного чахоткой, епископом на
Пензенскую кафедру, где он вскоре и
скончался.
Однако его духовные чада – архимандрит Фотий и графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская, а также их сподвижники – граф А. А. Аракчеев, митрополит Серафим (Глаголевский), президент Российской академии адмирал А. С. Шишков, попечитель Казанского учебного округа М. Л. Магницкий довершили начатое святителем дело спасения нравственных устоев
общества. Так, Аракчеев и Орлова-Чесменская
устроили встречу Фотия с
императором, которая состоялась 5
июля 1822 года. Архимандрит с гневом
сравнивал Голицына со светилом, которое светит ядовитым светом. Говорил о том, что масон Голицын цинично снимал, унижал и в конце концов вогнал во
гроб 12 выдающихся ревнителей
Христовой веры (один из них – епископ
Пензенский Иннокентий), что этот сановник пригрел религиозных авантюристов, среди которых такие дщери дьявола, как шарлатанка Крюднер и сектантка Татаринова – поистине «клокочущие жабы».
Беседа архимандрита с
императором длилась
более трех часов, и победа
Фотия в ней была явная. Впрочем, и сам Александр I был
в те годы уже другим
человеком, нежели в молодости.
Косвенное участие в убийстве отца, конечно же, не давало ему забыть о несмываемой вине перед ним и Богом. Так или иначе, но 1 августа того же
1812 года императорским
указом масонские ложи
были запрещены, а через два года был свергнут со своего поста и Голицын.
Всего же Фотий встречался
с Александром I шесть раз. И когда в декабре 1825 года на Сенатской площади разразился бунт
потерявших силу и влияние и ушедших в
подполье масонов, эта
антимонархическая и антихристианская
провокация закончилась провалом,
погубив в столице 1270 человек, преимущественно из числа обманутой декабристами
черни. Масонский заговор против России был сорван патриотами русской
партии, за что либералы проклинали и до сих
пор проклинают и чернят ложью их славные имена. За то, что тогдашний октябрь 1825 года не обернулся февралем 1917-го.
Но свет всегда остается светом, даже если бесноватые слепцы и не видят его. Прославлен в лике святых епископ Иннокентий. Настало время прославить без оглядки на русофобов и его последователей – архимандрита Фотия и графиню А. А. Орлову-Чесменскую, построившую, к слову сказать, на свои средства десятки храмов и немало
потрудившуюся в обращении чувашей-язычников
в православную веру. Россия должна
помнить и чтить эти славные имена.
В. НИКОЛАЕВ
Б№43(412)2007
