Когда голос его утих, он стоял еще долго, опустив голову. Наконец, встав с колен, подошел к кровати и благословил больного. «Приди завтра ко мне в церковь!» – сказал батюшка женщине. Не успел он выйти из подвального помещения, как увидел уже несколько человек, ожидавших его с приглашениями в Петербург и Ораниенбаум. Выслушав просителей, отец Иоанн отправился за ними на пароход и только в первом часу ночи вернулся домой «обедать». На другой день женщина ожидала на паперти выхода своего благодетеля. Увидев ее в толпе, батюшка достал из кармана несколько конвертиков и передал их ей. В конвертах оказалось несколько кредитных билетов и облигация в 1000 рублей. Больной ее совсем оправился от болезни…

…Пишешь это, а сам думаешь: ведь эта бедная женщина не первая же пришла к батюшке, видно, слава о его благотворительности, жалости к бедным и несчастным давно распространилась.

В своей книге митрополит Вениамин поместил репортаж из приложения к газете «День» (1891 года), в котором рассказывается от лица его автора о том, как «Кронштадтский батюшка» раздавал милостыню бедным и нищим: «Только что пробило 5 часов утра, как, из убогих посадских избушек начали выскакивать фигуры, мужские и женские, в каких-то маскарадных костюмах: кто в кацавейке и в больших калошах, кто в зипуне с торчащими клоками ваты и т. п. Некоторые из женщин держат на руках закутанных детей... Толпа растет с каждой минутой. Это – «армия о. Иоанна». Не опоздать, не ушел бы. Только это у всех и на уме; потому что если «опоздать» или «он» ушел, то – день голодовки и ночлега под открытым небом. Конечно, этот «он» – отец Иоанн, «отец» и единственный печальник всей кронштадтской подзаборной нищеты. Без него половина «посадских», вероятно, давно извелась бы от холода и голода... «Где строиться?» – спрашивали золоторотцы друг друга. «У Батюшки, у Батюшки. Он сегодня не служит в соборе». Когда я подошел к дому, в котором живет отец Иоанн, там собралось несколько сот оборванцев; и народ продолжал стекаться со всех сторон. «Стройся, стройся», – слышались голоса... Еще не было 6 часов, когда из калитки хорошо знакомого «золоторотцам» дома вышел батюшка. Толпа заколыхалась; но все остались на местах, обнажив только головы. Отец Иоанн снял свою шляпу, сделал поклон своим «детям», перекрестился на видневшийся вдали храм. И пошел по строю. Раз, два, три... десять... двадцать... – двадцатый получил рубль для раздела с 19 «коллегами»...Так до самого конца строя. Только что кончился счет, вся толпа бросилась со своих мест к батюшке: кто становился на колени; кто ловил руку батюшки для поцелуя; кто просил благословения, молитвы; некоторые рассказывали свои нужды... Окруженный и сопровождаемый своими «детьми», отец Иоанн медленно движется к собору Андрея Первозванного для служения ранней обедни. Исчез батюшка в дверях храма, а толпа рассеивается по городу; лишь ничтожная часть остается на паперти для сбора подаяния... Сколько нужно иметь силы духа, чтобы научиться изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, с великим состраданием и нежной лаской смотреть в глаза этой нищете, этому убожеству, этим рубищам, слушать этот вечный стон человечества».

«Нищие ежедневно преследуют тебя: это значит – милость Божия непрестанно преследует тебя, – пишет Иоанн Кронштадтский в своем Дневнике, подразумевая, что нуждающиеся в твоей помощи найдутся всегда, – кто же будет убегать от милости Божией? Каждый день у тебя просят милостыни; и давай каждый день охотно, без озлобления, грубости и ропота. Не презирай ни одного человека, никакого бедняка; но с полным уважением и расположением относись ко всякому человеку благонамеренному; особенно – к бедным, как к достойным сожаления членам нашим, или паче – членам Христовым. О, как, казалось бы, легко жить в простоте любви; и как трудно для нашего растленного сердца жить в любви! На каждом шагу – предлог к вражде на ближнего».

Строки эти были написаны в конце XIX века. А звучат так, словно адресованы нам, живущим в веке XXI. Святый угодник Божий, отче Иоанне, моли Бога о нас, грешных.

Подготовил В. НИКОЛАЕВ.

Б№1(318)2006