Барсенька, не уходи!

    (подлинные события)

Посвящается всем меньшим

братьям нашим, невинно

пострадавших от человеков.

Есть такое выражение: «Живучий, как кошка». Но попробуй выжить, если на тебя со всех сторон катятся колеса резиновые и железные. Когда тебя, ради потехи или в пьяном угаре, могут безнаказанно ударить с размаха в незащищенный живот ногой, обутой в тяжеленный сапог. Когда ребенок, едва научившийся ходить и говорить, но умеющий держать в руках палку, норовит опробовать ее на спине невинного существа.

Трудно выжить. Почти невозможно. А как хочется!

Барсик угасал. Не умирал, нет. Умирают люди, а кошки угасают. Как маленький костерок, в который не подбрасывают сухих веточек. А он так еще молод. И очень хочет жить. Вот хозяйки Большая и Маленькая стоят у белого металлического стола, на котором он лежит. Так, как обычно отдыхают кошки: в позе Сфинкса. Хозяйки стоят молча, только чаще обычного мигают глазами, почему-то покрасневшими и мокрыми. Капля упала на нос. Барсик облизнул ее: она была соленая, и это было необычно и страшновато. Вошли еще какие-то люди в белом и стали говорить о чем-то непонятном. Он знал много слов: «гулять», «домой», «килька» и много других. Но сегодня звучало новое, часто и шипяще: «усыпить». И от этих звуков у хозяек Большой и Маленькой появлялись звуки, похожие на бульканье воды в отопительной батарее подъезда, куда он так любил забираться. И еще по щекам их текла вода, чего раньше никогда не было. А повидал он уже немало: ему недавно исполнилось два года, что в переводе на человеческий век – почти двадцать. Расцвет сил. И вся жизнь, полная дворовых приключений и знакомств, таких приятных и увлекательных – еще только началась…

Но вчера он вполз на передних лапах на второй этаж, где он жил, и полулег: передняя половина его тела была как у Сфинкса, а вот задняя – безвольно лежала на боку. И хвост, такой полосатый и послушный, всегда аккуратно укладываемый им вдоль тела, - отброшен и почему-то не слушается, и лежит как-то странно – ступеньками. Обычно он негромко «мявкал», и хозяйки открывали дверь. Бывало, что кто-то из соседей, проходя мимо двери, никогда не запертой, открывали ему. А вот сегодня что-то не мяукалось, – не было сил. А соседи, проходящие мимо, отворачивались. Видимо, им неприятно было видеть то, что выделялось из-под разбитого живота…

Четыре дня хозяйки ухаживали за ним по советам врача: делали уколы, меняли подстилки. Уколы он не любил за их навязчивую неожиданность, а любил за то, что они приносили облегчение боли в перебитом позвоночнике. В первые два дня он еще пытался ходить: к миске, попить воды, к хозяйке – попроситься на улицу по нужде. И обиженно стонал, если его усаживали в его домашний детский туалет. Он практически не ел, но короткую шерстку вылизывал до изнеможения, всячески стараясь не быть обузой. «Ведь это скоро пройдет?» – спрашивали его глаза. И души человеческие отвечали: «Да! Да!! Да!!!» Но надежда таяла вместе с силами, которыми его так щедро наделила матушка-природа.

И вот, снова эта комната с железным белым столом. И снова, словно шипение змеи незнакомые слова: «перелом нижнего отдела позвоночника», «перитонит», «паралич», и, уже знакомое, – «усыпить»…

Женщина в белом сделала укол. Небольно. Он спокойно смежил веки, ожидая привычного облегчения и забвения. Но вот… Что-то незнакомое… Он почувствовал тошноту. Еще приступ, еще… Он приоткрыл глаза и близко, в упор, увидел полные слез глаза Маленькой хозяйки. Она молча прощалась с ним, – слов не было. Они застряли глубоко в горле, встали там комом, и не хотели выходить наружу. Он почувствовал на себе ее руки и успокоился. Ему даже стало хорошо, – что-то внутри подняло его, и он полетел точно так же, как в детстве сорвавшись с балкона. Но тогда, после приземления, он открыл глаза и увидел Маленькую хозяйку. А сейчас глаза не хотели открываться. Он ждал. Женщина в белом сказала: «Ну, все… вы можете идти…» И они ушли, давясь от слез и сдерживаемых рыданий, оставив на столе около него свернутый белый плат. Это был саван – последняя дань любимому существу. Он почувствовал еще один укол, и тьма накрыла его. Барсика не стало…

24января 2004 года, Александр ПОСЛУШНИК.