26.02.2010

 

Председатель военного отдела Пензенской епархии протоиерей Николай Грошев отвечает на вопросы:

 

С первого февраля 2010 года в российской армии официально начал действовать институт военных священников. Для чего в нашей армии потребовались пастыри?

 

– На сегодняшний день Россия, к сожалению, достаточно долго оставалась в числе тех стран, где не было военного духовенства, хотя во всем мире религиозный фактор использовался достаточно широко. Достаточно вспомнить и опыт Российской армии и опыт науки побеждать Александра Васильевича Суворова и педагога военного Драгомирова, и по большому счету опыт современных европейских стран. Практически во всех в них представлен этот институт военных капелланов. И на сегодняшний день они являются одним из существенных факторов стабилизации внутренней атмосферы среди военнослужащих – с одной стороны, а с другой стороны – обеспечение обороноспособности государства.

 

А что входит в обязанности военных священников?

 

– На сегодняшний день мы можем только гипотетически предполагать. Ведь реально у нас один единственный военный священник на военно-морском флоте и два священника на военных базах за рубежом – это в Армении и в Киргизии. Поэтому каких-то нормативных моментов, конечно, еще не существует. Мы можем лишь предполагать, исходя из того, как это выглядит в зарубежных странах. Есть различный опыт. Есть страны, где священники являются офицерами, официально служащими в вооруженных силах и где каждое действие капеллана расписано в соответствии с регламентом. Это – США, это – латиноамериканские страны. Есть другие государства, где действие капеллана направлено в большей степени на пастырское попечение. Это, прежде всего, в католических странах, там, где очень сильны католические традиции. Это Италия, Испания. Есть другие страны, например, Германия, где форма духовного попечения наиболее близка к сегодняшней современной российской. Несмотря на то, что институт вводится буквально только в этом году, на протяжении последних 15-ти лет в российской армии уже реально существует институт военного духовенства. На сегодняшний день порядка 500 священнослужителей со своей основной нагрузкой дополнительно еще осуществляли духовное попечение военнослужащих и членов их семей.

 

В 1996 году 37% военнослужащих относили себя к какой-либо религии. В 2008 году, то есть через 12 лет верующими считали себя уже 63% людей в погонах. Около 80% из них являлись православными. На территориях воинских частей стали строить храмы. Русская Православная Церковь все более активно пошла в казармы. За последние три года, ситуация как-то изменилась или все осталось на прежнем уровне?

 

– К сожалению, ситуация изменилась, но это зависит не столько от нас и от нашей деятельности. Изменение касается, прежде всего, с сокращения численного состава нашей армии. И конечно, статистика, несколько лет давности, теряет свою актуальность. Хотя в целом процент верующих сегодня значителен. Более того те 20% неверующих людей, которые обычно принято обозначать, по моему глубокому убеждению, в большей степени люди скорее духовно неграмотные и в них процент убежденных атеистов очень незначителен.

 

Многими произошедшее воспринимается положительно. Я сейчас говорю о введении института военных священников. Во всем мире, насколько мне известно, было только три армии, которые обходились без них: Северная Корея, Китай и Россия. Мы, слава Богу, из этой тройки вышли.

 

– Позвольте поправить. Все-таки Северная Корея, Китай и Монголия. Россия находилась в переходном периоде также как и Беларусь. Россию можно отнести к государствам, которые находились в таком переходном состоянии, начиная с 1991 года. Речь идет о введении института военных капелланов или, наконец, священников, как это было, наконец принято у нас в государстве решением верховного главнокомандующего на самом высоком уровне. Об этом говорили совершенно долго. Поэтому само решение было, с одной стороны, даже и запоздалое, а с другой стороны, где-то, может быть, и преждевременное. В этом уникальность нашего государства. То, что происходить в Калининграде, достаточно долго будет доходить до Владивостока.

 

Вот еще данные одного социологического опроса. Почти 20% военнослужащих – атеисты. Католики, иудеи, протестанты – это почти 3,5%. Что делать с остальными, с мусульманами, с католиками, с иудеями, с протестантами. Кто займется решением их духовных и душевных проблем?

 

– Что касается предполагаемого введения института военного духовенства. Как вы знаете, предполагается ввести 240 должностей священнослужителей. Кроме того 30 должностей представителей мусульманского духовенства и 4 представителя иудейского. Кроме того каждый представитель из этих священнослужителей христианских или мусульманских обязаны иметь попечение обо всех верующих военнослужащих. Не случайно должность священнослужителя так и будет называться: помощник командира части по работе с верующими военнослужащими. Его обязанность, как это есть в зарубежных странах, мы стараемся использовать этот опыт, необходимо максимально создать комфортные условия с духовной точки зрения для тех, кто верует. Ведь по большому счету религия может отличаться различными моментами. Понятно, что у каждой религии есть своя навигационная карта. Есть свои движки, если можно так выразиться. Где-то они сильнее, где-то слабее. Но, с другой стороны, если человек оторвался от земли – это уже замечательно.

 

То есть у нас не будет армии, которая будет выстроена по национальному признаку или по принципу вероисповедания?

 

– У нас есть богатейший опыт существования военного духовенства в Российской Империи. Более 200 лет, которая просуществовала, где бок о бок были и другие представители и христианского вероисповедания и мусульманского. Вот, например, один интересный случай. Во время Первой мировой войны, когда наша армия выступала в Восточной Пруссии, и оказалась в достаточно серьезном положении, оказалась в окружении. И один из мусульманских полков, который почти полностью оказался в плену, испытал на себе такое особое внимание правительства Германии. Оно попыталось показать своего рода благосклонное отношение к представителям мусульманского исповедания. Для пленных мусульман была построена специальная мечеть. И когда кайзер пожелал посетить мусульман, представителей русских военнослужащих и попросил их спеть что-либо или помолиться по-своему, то все как один встали на колени и стали петь «Боже, Царя храни». Мусульмане, удивительный случай. То есть вопрос о патриотизме тогда не ставился. Это было естественно и неотъемлемо. И каждый представитель любой религии пытался донести эти истины до своих военнослужащих, до своей паствы.

 

Священники в войсках русской армии были испокон веков?

 

– Несомненно. Более того, когда князь Владимир крестил Русь, первыми, кто приняли крещение – это были его дружинники. И, по всей видимости, они же стали первыми распространителями веры Христовой. Однако первое упоминание о присутствии священнослужителей в военных походах относится к 1113 году. Это русские летописи, эпоха похода великого князя Киевского Владимира Мономаха против дикой степи. Это был, своего рода, крестовый поход в нашей истории. Институт военного духовенства возникает значительно позднее. Он возникает при Петре Великом, хотя в штатной должности полка священник был введен еще при отце Петра Великого, при Алексее Михайловиче Тишайшем, когда он формировал полки иноземного строя. Причем можно сказать, каково было жалование военного священника в ту эпоху. Оно приравнивалось к жалованию офицера среднего звена этого полка. По всей видимости, для священнослужителя, который значительную часть времени был оторван от своей семьи – это было существенным подспорьем.

 

При Павле I тоже были какие-то интересные изменения?

 

– Да, институт военного духовенства просуществовал достаточно долго, и трансформировался. Павел I – личность уникальная, и в какой-то степени исторически немножко непонятая. В какой-то степени он себя считал более, чем другие императоры главою не только народа русского, но и Церкви, и поэтому при нем были такие нововведения. Каждый крепостной крестьянин был допущен до присяги императору – один момент. Второй момент – это связано с реформой института военного духовенства. Институт военного духовенства был объединен. До этого были священнослужители, которые окормляли морские войска, отдельно были сухопутные, отдельно были те священнослужители, которые окормляли гвардию и флот. Все это было объединено в один институт, который был подчинен протопресвитеру армии и флота. Тогда первым протопресвитером стал отец Павел – духовник Императора Павла I. Его высокое положение обеспечивало и его высокий статус новоиспеченного института. По последним данным статус протопресвитера армии и флота приравнивался к должности генерал-лейтенанта. Но имея возможность непосредственного доклада первому лицу государства, верховному главнокомандующему, минуя военного министра и даже Синода – это ставило протопресвитера на достаточно высокое положение. По большому счету это было действие, не вполне соответствующее каноническим правилам Русской Православной Церкви. Об этом указывали участники Всероссийского Собора 1918 года. Но, тем не менее, уникальность Русского государства, его территориальные масштабы и необходимость попечения армии, вынуждали к тому, чтобы этот институт существовал в том виде, который он имел в Российской Империи.

 

Архиерейский Собор, который в начале февраля состоялся в Москве, принял такое решение и поручил Синодальному отделу по взаимодействию с вооруженными силами определить для каждой епархии квоты на количество военных священников. А что у нас?

 

– Что касается введения института военного духовенства ан территории Пензенской области, то во многом это будет зависеть от того, насколько полноценными окажутся наши воинские части, нашего подразделения. К сожалению, за последние полтора года они потерпели значительное сокращение. И в большинстве из них не предусматривается введение должности военного священника.

 

Сокращение – это же не значит, что они совсем исчезли. Они же остались?

 

– Конечно. И поэтому должность военного священника только одна на всю Пензенскую область. То есть священник должен быть прикреплен к самому большому из военных гарнизонов Пензенской области. Скорее всего, это будет артинститут нынешний, и в обязанности его будет попечение не только о военнослужащих на территории артинститута, но и военнослужащих всей Пензенской области. Кроме того, духовенство, которое сегодня окормляет военные гарнизоны, по всей видимости, оно будет продолжать нести свое служение. А военный священник, скорее всего, будет куратором, и организатором этого взаимодействия.

 

Патриарх Кирилл, который возглавил работу Собора, сказал о том, что в первую очередь следует рассматривать кандидатуры клириков из числа бывших военнослужащих. То есть, священники в армии, по другому капелланы, должны быть люди в погонах?

 

– Дело в том, что должность, которая вводится сегодня, как военного священника. Замете военного священника, а не капеллана. Капеллан – это западная традиция, там, где не только пастырское попечение предусматривается, а скорее психологическая служба. В нашей традиции, все-таки у нас достаточно серьезные традиции христианские, так же как в Италии, в Испании, в таких католических странах. Здесь на первый план выступает именно пастырское попечение. Поэтому мы называем все-таки военный священник, а не капеллан. Это – один момент. Второй момент – что касается людей в погонах, уже сегодня подавляющее большинство священнослужителей, которые несут послушание в нашем Синодальном отделе и в епархиальных отделах – это бывшие военнослужащие. Бывших не бывает, хотя должность, которая вводится, она будет гражданской. Она не будет военной, как это в США, а скорее это будет гражданская должность, так как это имеет место быть в Германии сегодняшней.

 

У нас в Пензенской области есть воинские храмы?

 

– Да. На территории Пензенской епархии, Пензенской области, у нас несколько воинских храмов. Первый, по времени возникновения – это, юридически он пока называется молитвенный дом, хотя реально это уже храмовый комплекс, очень серьезный – это на территории воинской части 34011 – Кузнецк-8, там, где я и являюсь настоятелем уже в течение 13-ти лет. Чуть позже у нас возник воинский храм на территории артинститута, в честь Александра Невского, несколько спустя был освящен Святейшим Патриархом Алексием II-м. Далее, на областном сборном пункте часовня великомученика Георгия Победоносца, храм в Леонидовке. Есть у нас еще два полевых храма, которые развертываются во время военных учений. Это в Каменке при воинской части, и полевой храм, который мы разворачиваем в Кузнецке-12 несколько раз в году. Это храм-палатка.

 

В воинских храмах есть на службах военнослужащие?

 

– Что касается присутствия военнослужащих в воинских храмах – это связано, в большей степени с режимом и тем внутренним распорядком воинской службы, который существует в каждом воинском подразделении. Поэтому мы, как правило, корректируем эти моменты, и стараемся, чтобы военнослужащие имели возможность посетить храмы. Иногда мы проводим богослужения специально даже в казармах, бывают такие моменты. Проводим мы богослужения, когда бывают какие-то торжественные мероприятия, это присяга, молебны, и на плацу. Такие моменты тоже имеют место быть. Хотя, конечно, в значительной степени, попечение касается и, прежде всего, членов семьи военнослужащих. Если скажем, закрытый гарнизон, оторванный от больших городов, находится в лесу, то, конечно же, духовные потребности не только у военнослужащих, которые пришли сегодня только один год послужить. Офицер нуждаются еще в большем попечении, у которого накапливается много духовных проблем за десятилетия службы.

 

На неделе владыка Вениамин встречался с Пензенскими казаками. Они тоже люди служивые. Среди них есть военные священники?

 

– Дело в том, что казачество – это особое войско. Оно было всегда особым, и в царские времена. Особое оно и сегодня. Как известно, даже в царские времена среди казаков не было военных священников. То есть не было по штату священника в батареях артиллеристских, и не было по штату в полках казачьих. Сегодня казаки на том пути, когда пытаются возродить свои духовные традиции. Но казак, прежде всего, был силен верой православной. И, поэтому, учитывая эти моменты, каждый хутор казачий, каждая станица и каждое общество казачье на территории Пензенской области, сегодня имеет своего духовника. То есть порядка 11-ти священнослужителей Пензенской епархии, 11-ть священнослужителей нашего отдела постоянно несут духовное окормление и попечение об этих обществах.

 

Вы возглавляете военный отдел Пензенской епархии. Для чего он нужен и чем он занимается? Это дань времени? Президент сказал, что с 1-го февраля вводим военных священников.

 

– Дело в том, что наш отдел существует достаточно давно. Он возник в 2004 году. В этом году он претерпел определенные изменения, в него ввелись еще отделы по работе с УФСИНом, по работе с казачеством, и по работе с МВД. Кроме того, есть сектор по работе с молодежью или духовно-патриотическому воспитанию молодежи. То есть , даже, если мы не имеем на территории благочиний вывески частей, в каждом благочинии должен быть священнослужитель, который бы работал с военкоматами и с призывной молодежью для того, чтобы формировать духовно-патриотический настрой у молодежи. Ведь те юнармейские движения, которые возникли, они возникли преимущественно в 1905-1906 годах. С чем это было связано. Русско-японская война, тяжелые поражения в русско-японской войне. И тогда церковно-приходские школы, государственные школы формируют молодежные движения, юнармейские движения, для того, чтобы армия смогла качественно подняться на иной уровень. Вспомним произведение А.П.Гайдара, когда его герой вспоминает уроки по военной гимнастике. Обратите внимание – это было в дореволюционных школах. И, к сожалению, в 90-х годах все эти наработки уничтожили. И сегодня многие наши батюшки, пастыри, которые сами прошли службу в армии, которые являются офицерами, служат не только Отечеству, но, прежде всего, Богу. Они стараются использовать все навыки духовно-патриотической работы, которая проводилась в прежние времена. На сегодняшний день мы только в начале пути. Однако есть добрые примеры. У нас в Кузнецке-8 – военно-патриотический клуб. Есть определенные положительные наработки в Земетчинском благочинии. Там два раза в году проводится игра «Зарница». На сегодняшний день инициаторами таких мероприятий выступают наши батюшки совместно с руководством Земетчинского района. И игра «Горлица», которая проводится у них теперь каждые полгода, привлекает огромное внимание и интерес священнослужителей, и молодежи, и руководство района.

 

А почему возглавить военный отдел епархии доверили именно Вам, Вы как-то в прошлом связаны с армией?

 

– Мне сложно судить, почему доверили именно мне. Полагаю просто, наверное, первым стал нести служение среди военнослужащих. То есть по большому счету, 13 лет моего служения, уже 14-й год пошел, были связаны именно с деятельность в вооруженных силах. На сегодняшний день в нашей епархии, наверное, просто ни у кого большего опыта не было, и нет. В 97-м году, когда был подписан договор о взаимодействии с нашим земляком, тогда министром обороны Родионовым и Святейшим Патриархом Алексием II-м. Именно тогда я закончил Московскую Духовную семинарию. И первый приход, который я получил – это был приход на территории закрытого военного гарнизона. Поэтому вся жизнь моя с этим и связана.

 

Предлагаю вспомнить генералиссимуса А.В.Суворова. Он считал: «Безверное войско учить все равно, что железо перегорелое точить». Поможет вот такая духовная заточка решить нынешние проблемы в армии?

 

– Сегодня действительно в армии накопилось много серьезных проблем. Многие из них связаны с проблемами и болезнями нашего общества. Многие являются специфическими проблемами армейской среды. Говорить о том, что это поможет решить все наболевшие проблемы, конечно, будет неверно. Но, с другой стороны, не использовать этот один из важнейших факторов, который сегодня используется во всем мире, то есть религиозный фактор воспитания военнослужащего или воспитания его патриотизма, было бы конечно неразумно. Человек в погонах постоянно стоит перед дилеммой жизни и смерти. И ему иногда необходимо ответить самому себе: ради чего я умираю. И тогда ответ на другой вопрос: ради чего я живу. Дело в том, что, когда вопрос стоит о жизни и смерти, необходима человеку сверхмотивация. А сверхмотивацию может дать только религия. Для того, чтобы современная армия была боеспособной, недостаточно только иметь современное вооружение, хорошо обученных и физически подготовленных солдат. Кроме всего этого необходимо, чтобы военнослужащий имел моральную и психологическую готовность исполнить приказ любой ценой, в том числе, ценой собственной жизни. А для этого необходима духовная подготовка.

 

И говорят, что нет ничего выше, чем положить жизнь за други своя?

 

– Что касается учения Церкви, служения воина, мы очень часто приводим слова Иисуса Христа, Который сказал: «Нет больше той любви, как кто душу положит за други своя». Это и есть основание воинского служения.

 

Записала Валентина ГРИШИНА 26.02.2010.12¹⁰ в радиопередаче «Мир православия»