Сновидения
До уверования у меня были сновидения, причём такие
длинные, яркие, но непонятные в то время: например, я видел себя во время
атомной бомбардировки. Откуда эта информация? Ни в кино, ни в книге, словом, нигде
ничего подобного не увидишь и не прочитаешь. А было это в тот период
шестидесятых годов, когда мир стоял на грани атомной войны.
Я был совсем мальчишкой и таких подробностей выдумать
не мог. Помню всё, как сейчас... Но об этом потом, поскольку было много событий
непонятных, и только сейчас, после уверования ставших объяснимыми.
Было сновидение: я видел себя на берегу огромного
озера: горизонт сливался с небом. Вода – лазурная, кристально чистая и
прозрачная. Небо тёмно-голубое, чуть светлей воды, дно озера прямо от берега
уходило в глубину, просматривалось на глубину два-три метра, чистое, песчаное,
жёлтое. Вокруг тишина и покой, гладкая поверхность воды. В руках у меня вдруг
оказалась удочка. Я был страстным рыболовом, никогда не упускающим возможности
порыбачить, зимой и летом, в любую погоду. Но удочка была необычная: золотая,
стройная, длинная, по понятиям рыболова идеальная, но тяжеловатая. Я несколько
раз встряхнул удилище, любуясь им, и закинул снасть в воду. Шло время. Рыба не
клевала. Тяжесть удилища давала о себе знать, оттягивая руку всё ниже и ниже к
воде, и я положил удилище на откуда-то взявшиеся у кромки воды колышки. И
только я это сделал, как удочка сорвалась с колышек и быстро стала удаляться от
берега – клюнула крупная и сильная рыба. Я мгновенно сбросил с себя одежду и
бросился вслед за стремительно уходящей удочкой. И тут я услышал Голос: «Не
боишься?» Голос был спокойным, ласковым, сочувствующим. Слова были произнесены
вполголоса, но столько скрытой мощи было в этом голосе, что я, несмотря на
возбуждённое состояние погони за удочкой, сразу понял – это Бог! И, находясь
уже по грудь в воде, пытаясь схватить конец удилища, ускользавшего от меня,
мысленно ответил: «Я же плавать умею, Господи!" Глубина увеличивалась, и я
поплыл. Удочка наклонилась тонким концом в эту глубину и стала погружаться,
уходя в эту глубину, синюю, бесконечную. И опять Голос: «Не боишься?» Я, не
прекращая движения вперёд, энергично работая руками, на плаву подумал: «Я же
нырять умею, Господи!» И нырнул за золотой, уходящей в глубину удочкой. Она
погрузилась в глубину ровно настолько, чтобы её можно было видеть, но как
только я стал приближаться к рукоятке удилища, как она медленно, словно маня и
поддразнивая, стала уходить ещё глубже. Сделав отчаянный рывок вперёд, мне
всё-таки удалось ухватиться за рукоять, и я стал выгребать к поверхности воды,
не выпуская рукояти, и чувствуя на другом конце удочки крупную и мощную рыбу. Я
видел, что поверхность воды уже близка, ещё несколько усилий – и можно будет
вдохнуть живительный воздух. Но рыба стала, замерев на одном месте. Чувствуя,
что силы и запас воздуха в лёгких на исходе, я всё же не выпускал удилище из
рук. Внутри меня какой-то голос, заискивающий, испуганный, торопливый
полушёпотом: «Брось, потом поймаем, рыба потаскает-потаскает эту тяжесть,
устанет, мы возьмём лодку и поймаем и рыбу, и удочку...» Несмотря на здравый, с
точки зрения рыбалки, смысл предложения, я ответил: «Нет». «Ну, как
хочешь", – раздражённо буркнул внутренний голос и умолк. Я начал задыхаться.
Силы быстро таяли. Но я судорожно пытался добраться до поверхности: до неё
оставалось каких-то полметра. Я видел сквозь воду солнце, небо, и жаждал глоток
воздуха…
Медленно-медленно, по сантиметру за
несколько гребков одной рукой (другая была занята
удочкой), я приближался к поверхности. Как в этот момент со дна сбоку в меня
ударила широкая струя воды, холоднее той, тёплой, в которой я находился, и,
ударив в грудь, перевернула меня под водой лицом вверх. Тот, кто умеет плавать
и нырять, знает, что человек, находящийся под водой, и, будучи
перевернут лицом к ее поверхности, делается беспомощным: он теряет уверенность,
ориентацию и, именно в таком положении, тонет. Особенно быстро это происходит,
если человека охватила паника. Но я был удивительно спокоен, хотя чувствовал,
что, задыхаясь, начинаю терять сознание. Опыт подсказывал: сожми крепче зубы, и
не смей поддаться искушению – сделать вдох, борись до конца. И я боролся, уже
не физически (не было энергии), но мысленно, с тоской глядя сквозь воду на
небо. И снова Голос: «Не боишься?» Всё, что я смог ответить, причём ни на
секунду не задумываясь: «На всё Твоя воля, Господи!»…
И я проснулся, задыхаясь, судорожно глотая воздух,
медленно приходя в себя, сидя на диване в комнате, где хлопотали жена и ее
мама, накрывая на стол поздний ужин: была новогодняя ночь по старому стилю,
единственный семейный праздник наступающего Нового года, несущего новые надежды
и новые заботы.
А.П.
г.Новогрудок 1993 г.
