Обзор сообщений 50-ти областных и районных СМИ

за седмицу 29 июля – 05 августа 2012 года

 

30.07.2012

 

Отдел религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви опубликовал пособие «Оглашение на современном этапе»

 

Отдел религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви публикует работу клирика Ростовской епархии священника Александра Усатова «Оглашение на современном этапе».

Работа размещена в медиатеке портала «Православное образование».

Изложенные в данной работе принципы организации огласительной практики на приходе основываются на рекомендациях «Концепции миссионерской деятельности Русской Православной Церкви», одобренной Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2008 года, документах этого Собора, рекомендациях, изложенных в докладах Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, рекомендациях документа «О религиозно-образовательном и катехизическом служении в Русской Православной Церкви», рекомендациях и инструкциях Синодального отдела религиозного образования и катехизации, а также на анализе накопленного опыта огласительной практики православных миссионеров и катехизаторов.

Книга рекомендована Отделом религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви. Пособие подготовлено по благословению председателя Отдела митрополита Ростовского и Новочеркасского Меркурия.

«Оглашение на современном этапе»

Патриархия.ru

http://www.patriarchia.ru/db/text/2375665.html

 

01.08.2011

 

Дагестан: Муэдзины поют, колокола молчат...

 

 

Чтобы понять, как и чем живет одна из самых беспокойных республик России, наш корреспондент проехал по трем ее основным городам. Каждый из них - это лицо современного Дагестана. И эти лица совсем не похожи друг на друга.

Дагестан для современного россиянина - территория далекая и недружественная. Он прочно ассоциируется с сообщениями в новостях о взрывах, убийствах и уличных боях с террористами. 25 ноября прошлого года его столицу - Махачкалу - сотрясали многотысячные митинги, на которых звучали требования о создании шариатского государства. А в декабре в республике началась информационная кампания против празднования Нового года. И в 70 процентах школ Дагестана дети уже не водили хороводы вокруг елки. Но все же Дагестан - это Россия. Что ни на есть исконная часть того цивилизационного пространства, что принято сейчас именовать «Русским миром». Корреспондент «Комсомолки» проехал весь Дагестан и рассказал обо всем, что увидел.

 

 

ГОРОД ПЕРВЫЙ - ХАСАВЮРТ МЕЧЕТИ, ХИДЖАБЫ И ВАХХАБИТЫ

Идущая в Хасавюрт из Чечни маршрутка привозит пассажиров прямо к кафе «Березка». Но кафе закрыто: в Рамадан есть и пить до совершения вечернего намаза нельзя. Хасавюрт - неофициальная исламская столица Дагестана, и мода на Ближний Восток здесь сразу чувствуется. Выходной день во многих заведениях - пятница. Женщины в основном одеты по нормам ислама: одни в национальных платьях и платках, другие - в нетрадиционных для этих мест, но модных арабских хиджабах. В толпе мужчин нередко можно увидеть гладко выбритые лица, окаймленные бородой лишь по окружности, - это ваххабиты. Минареты видны из каждой точки города. В каждом квартале есть мечеть. На «русской» улице Мичурина под нее переделали детский сад советской постройки.

Гуляя по городу с одним из «последних могикан» - русским хасавюртовцем Андреем Николаевичем, слушаю его рассказ.

- Хасавюрт вырос из русской военной крепости на земле, купленной у кумыкского князя Хасава. Он всегда был русским городом и еще совсем недавно таковым оставался... - говорит он. - Вокруг Хасавюрта лежали богатые русские и украинские села: Покровское, Могилевское, Петраковское… Двадцать лет назад славян в городе и районе было под восемьдесят процентов населения. Сейчас же осталось около 800 человек …Мичурина - единственная улица в Хасавюрте, где русские еще относительно компактно живут, на ней около 10 русских домовладений. В других частях города и в бывших славянских селах осталось по две-три русские семьи. Или вообще не осталось. (Хасавюрт имеет полное право именоваться «Русским Косово».)

В некоторых кварталах Хасавюрта и во многих селах вокруг него российские законы заменил шариат. В школах мальчики изучают Коран и учат арабский, конфликты разбирают духовные судьи-кади.

 

 

Памятником бывшему имперскому форпосту остается крупнейший на Северном Кавказе православный собор - Свято-Знаменский, построенный к трехсотлетию династии Романовых на личные средства Николая II.

Во дворе храма стоит на небольшом постаменте навеки замолчавший железный колокол с железным же языком. На колоколе надписей нет, лишь цифры «1913». В самом соборе пустота, звенящая и гулкая. Стены покрашены масляной краской, выделяющей дикую фактуру кирпича. Лишь алтарь, приткнутый в углу маленький свечной ящик и редкие вкрапления недорогих икон на стенах напоминают о том, что собор еще жив. Как сказал мой русский спутник, в большие праздники на службу приходят от силы 20 - 30 человек…

Как только мы вышли из дверей храма, над Хасавюртом грянули призывы к намазу. Пению муэдзинов из мощных репродукторов на минаретах вторили стереосистемы автомобилей: выставленные в них таймеры автоматически на полную громкость включили запись молитвенного призыва.

 

 

На прощание бывший русский форпост преподнес еще немного мусульманской экзотики. Автобус на Махачкалу поджидал пассажиров у кафе, которое почему-то называется «Оймякон»: якутское село - тезка этой кафешки – кажется, отсюда особенно далеким. Вдруг в автобусную дверь, потрясая цветными фотографиями благообразных людей в чалмах, ворвался колоритный старик в тюбетейке. Сверкая глазами, он что-то гортанно прокричал, подняв над головой фотографии, и тут же выскочил из тронувшегося автобуса. Кто были люди на фотографиях, о чем кричал старик - осталось неизвестным.

Окончание читайте в следующем номере «КП».

Юрий СОШИН, Фото автора и ИТАР – ТАСС

http://penza.kp.ru/daily/25924/2875090/

 

01.08.2012

 

Как священники-волонтеры пострадавшим в Крымске помогали

 

В специальную службу отбирают батюшек, прошедших серьезную подготовку в МЧС

 

 

В прямом эфире радио «Комсомольская правда» священник Антоний Игнатьев и пресс-секретарь Синодального отдела РПЦ по благотворительности и соцслужению Василий Рулинский рассказывают корреспонденту «Комсомолки» Екатерине Рожаевой и радиоведущей Ноне Трояновской, что сейчас происходит на Кубани.

Трояновская:

- Это программа «Прощеное воскресенье». Представляю наших гостей. Священник Антоний Игнатьев и пресс-секретарь Синодального отдела РПЦ по благотворительности и соцслужению Василий Рулинский. Для того чтобы обозначить тему нашего разговора, я зашла на сайт храма Святителя Николая у Соломенной сторожки. От 8 июля 2012 года обозначено сообщение: «Иерей Антоний Игнатьев вылетел в зону стихийного бедствия в Краснодарском крае в составе специальной группы, сформированной по благословению Святейшего Патриарха. В тесном сотрудничестве с МЧС отец Антоний оказывает пасторскую помощь пострадавшим в результате трагедии». Говорим мы сегодня о помощи Русской православной церкви в Крымске.

Рожаева:

- И не только в Крымске, но и в принципе о священниках-волонтерах. Потому что мало кто знает, что в принципе такая служба существует, она действует в тесном взаимодействии с МЧС. Они проходят определенную серьезную подготовку, могут не только словом Божьим утешить, но и оказать реальную помощь, то есть разбирать завалы, даже роды могут принять, оказать сердечно-легочную реанимацию. То есть полноценные медбратья.

Сейчас у нас на прямой связи Крымск, а конкретно архимандрит Трифон, руководитель церковного штаба помощи в Крымске. Здравствуйте, отец Трифон. Прошло три недели со дня трагедии. Расскажите, как живет город? Нуждаются ли люди до сих пор в помощи, работает ли ваш штаб?

Отец Трифон:

- Да, штаб наш работает с самого первого дня. Мы начали в первый день оказывать помощь. Местное духовенство помогало спасать людей от потопления. Затем организовали горячую пищу и кормление пострадавших. 8-го числа у нас первые грузы пошли. Мы на полмиллиона закупили товаров, продуктов питания, начали развозить по домам. Потому что люди не могли покидать свои жилища. И до сих пор штаб работает активно. Мы работаем совместно со штабами муниципальных образований, а их у нас 40 в крае, и к каждому штабу был прикреплен священник. Мы обходили улицы, выявляли наиболее нуждающихся в данный момент, организовывали подвоз продуктов, горячей пищи, всего необходимого. У нас есть такая база данных, кто, в чем нуждается. И по мере поступления этого вида помощи мы стараемся выполнять заявки, обеспечивая людей не только продуктами, но и бытовой химией, предметами первой необходимости. Бытовая техника сейчас уже пошла, спальные принадлежности, палатки. Что поступает к нам, то мы и выдаем людям.

На этой неделе мы получили благословение Сидора, нашего митрополита, чтобы перейти к форме духовного патруля, что ли. Сейчас люди более-менее успокоились, но, тем не менее, есть отдельные случаи, когда по какой-то причине компенсации не получены, еще какие-то обстоятельства. Мы ездим по улицам города, исповедуем, причащаем. Люди просят какой-то духовной поддержки. И литературу просят. Иконы развозим. У нас есть запас икон. Все иконы в основном вымыло из домов. Работа большая, и она продолжается. По мере того, насколько будет потребность в таких трудах, будем продолжать.

Рожаева:

- Я знаю, что эти дни были очень тяжелыми, было много траурных мероприятий, отпеваний. А что-то светлое намечается? Может быть, свадьбы?

Отец Трифон:

- Я вчера или позавчера, когда ездил по улицам Крымска, встретил свадьбу… Сейчас народ уже ободрен, и какая-то уверенность существует. Пошли выплаты компенсационные, какие-то работы ремонтные ведутся. Но проявления какой-то безызвестности присутствуют.

Рожаева:

- Отец Антоний, когда вы приехали в Крымск, и что вы увидели?

Игнатьев:

- Я приехал в Крымск 8-го числа поздно вечером, и 9-го мы уже приступили к нашему труду. Мы прибыли в штаб, который находился в храме Архистратига Божия Михаила, и были направлены сначала в штаб МЧС, где познакомились с теми психологами, с которыми будем работать вместе, и отправились с ними в больницу, где находились пострадавшие, где в этот день уже начали хоронить погибших, необходимо было и отпевать, и оказывать духовную и психологическую поддержку родственникам погибших.

Трояновская:

- По вашим ощущениям, страшно было, чудовищно было то, что там происходило?

Игнатьев:

- Я думаю, что смерть любого человека это действительно трагедия. Поскольку погибло больше 100 человек, конечно, это была страшная трагедия. Здесь дело даже не в цифрах, а в самом факте этой трагедии, в чудовищном соответствии тому, что мы увидели. Потому что это Краснодарский край, там очень красиво, солнечно. Мы проезжали через поля с подсолнухами. Поэтому даже не верилось в то, что там произошла такая трагедия страшная. Когда я приехал, там была солнечная погода, и даже не верилось, что буквально несколько дней назад там произошла такая ужасная трагедия.

Трояновская:

- У нас есть телефонный звонок.

- Сергей, Екатеринбург. Я хотел святым отцам задать вопрос по Чечне. Какие работы священнослужения по возвращению русских семей туда проводятся, как там жизнь налаживается? И второе. Сейчас по Pussy Riot происходят такие волнения…

Трояновская:

- Что касается горячих точек. Ведь вы работаете не только в Крымске.

Игнатьев:

- Наша группа выезжала первый раз на такую чрезвычайную ситуацию. В Чечне у нас обычно трудятся батюшки, которые взаимодействуют с отделом по Вооруженным силам и правоохранительным органам. Отец Дмитрий Смирнов сейчас это дело возглавляет. Там действительно батюшки трудятся. Можно отца Савву Молчанова назвать, многих других, которые реально туда приезжают и оказывают пасторскую помощь.

Рожаева:

- В чем суть работы священников-волонтеров? Помимо духовной миссии, что он еще должен делать?

Игнатьев:

- Каких-то жестких прописанных правил и обязанностей нет. Поскольку мы сказали слово «волонтер», и взаимодействие с органами МЧС говорит о том, что батюшка, который там оказался, как и любой доброволец, должен обладать определенными профессиональными навыками, чтобы не быть просто зрителем при чрезвычайной ситуации, не создавать людям, которые выполняют свой профессиональный долг, помеху, мог оказать посильную помощь.

Трояновская:

- Василий, кому и как пришла мысль батюшек отправлять не только в качестве духовного кормления, но и в качестве рабочей силы, что называется?

Рулинский:

- Эта мысль была естественна. В связи с тем, что у нас церковь никогда от горя людей не отдалялась, наоборот, сопереживала и оказывала помощь непосредственно в тот момент, когда горе какое-то случалось. Это было во время пожаров, если вы помните, в 2010 году, когда церковь выступила одним из главных координаторов этой помощи. Это было и в другие моменты, когда в «Домодедово», в московском метро теракты происходили. Священники оперативно приезжали и оказывали людям психологическую поддержку. Потому что некоторые вопросы психологам невозможно решить. Но не только психологическая поддержка. Важна именно гуманитарная помощь. И все эти вопросы нужно было решать в тесном взаимодействии с МЧС. Поэтому в 2010 году было заключено соглашение между Русской православной церковью и МЧС. По этому соглашению целые группы таких священников, сестер милосердия, добровольцев, дьяконов прошли обучение специальное при МЧС. Это порядка 50 человек только в Москве прошли обучение. В разных регионах уже заключены соглашения, курсы прошли батюшки. Это все очень важно, для того чтобы оказать именно в первый, экстренный период необходимую помощь именно в МЧС. Потому что МЧС там самая главная структура, которая в этот момент оказывает помощь.

Почему в Крымск послали батюшек? Потому что в первые же минуты Святейший Патриарх связался с нашим отделом, для того чтобы мы организовали эту помощь. Естественно, в его сердце болью отозвалась эта трагедия. И батюшки в первый же день отправились туда. Это, можно сказать, тот десант из священнослужителей и представителей церкви, которые готовы по первому зову выехать туда, куда скажут. Они сами, добровольно пошли на эти курсы, их никто не принуждал. Добровольно пошли на курсы при МЧС, добровольно согласились дежурить на «телефоне доверия». И они готовы, если что-то стряслось, поехать фактически в любую точку мира даже.

Рожаева:

- А в чем курс заключался, что вы проходили? Как долго он длится?

Игнатьев:

- Я прошел два курса. Один был такой базовый, ознакомительный курс. Он длился неделю. Потом я сдал аттестацию на спасателя. То есть я являюсь аттестованным спасателем. Я закончил двухмесячные курсы при учебном центре МЧС, с выездом на полигон, с работой в составе спасательного подразделения.

Рожаева:

- В беседе перед эфиром вы говорили, что прошли еще и курсы Красного Креста.

Игнатьев:

- Это было в частном порядке. Это не было в рамках того обучения, которое я проходил при МЧС.

Рожаева:

- Что вы можете сделать – шину наложить, укол сделать? За какой помощью можно к вам обратиться, когда нет медсестры на месте?

Игнатьев:

- Для оказания первой доврачебной помощи.

Рожаева:

- Многие СМИ обсуждали тему о том, что волонтеры – это помощь или напасть? Приехало огромное количество людей, привезли большую гуманитарную помощь, качество которой в первое время оставляло желать лучшего. Действительно ли это так? Что вы увидели?

Игнатьев:

- Я занимался в первое время оказанием помощи в больнице вместе с психологами МЧС. Это была помощь на опознаниях при морге и помощь больным, которые находились в палатах. Плюс мы еще помогали на пунктах временного размещения. В первые дни у людей была стрессовая реакция на то, что произошло, и им нужна была помощь психологов и священников.

Трояновская:

- Отец Антоний, вам как человеку, который приехал и видел эти первые дни со стороны, - вы же оценивали то, что происходило вокруг. До Москвы доходили настолько противоречивые рассказы о том, что происходит в Крымске, о том, что первые дни там был такой чудовищный беспорядок. Потому что местные власти не понимали, что они должны делать. С одной стороны, действительно, набежало какое-то количество волонтеров, совершенно неучтенных, которых никто не знал, они сами по себе были, потом они, наконец, начали как-то организовываться, не сразу врубилась в ситуацию местная власть. Это действительно было так?

Игнатьев:

- Не хочется пинать еще раз местную власть. Я с ней в принципе не работал. Мы работали с психологами МЧС, и мы работали слаженно. Мы старались выполнить нашу конкретную задачу и выполняли ее, на мой взгляд, достаточно неплохо.

А в плане организации помощи, да, людей не хватало однозначно. Не было оповещений нормальных. Но как-то критиковать это мне трудно, выразить какую-то экспертную оценку этого. Я не эксперт в этой области. В принципе помощь начала реально налаживаться, конечно, не в первые дни, она начала налаживаться примерно дней через 5 после катастрофы, когда подъехали уже какие-то свежие силы. Моя первая помощь была даже не в штабе церковном. Наш штаб церковной помощи начал такую работу очень важную вести. Там была полевая кухня, и там было организовано питание, как отец Трифон уже сказал. Добровольцы, которые были при штабе, они стали тоже объезжать улицы, производился мониторинг, где действительно нужна помощь, туда высылались машины с помощью, с едой. Противоречивые слухи всегда возникают на местах таких больших трагедий. Потому что по объему населения это примерно как район Коптево в Москве, это 58 тысяч человек. И у половины этого населения пострадали дома. Вполне вероятно, у многих людей и возникали такие панические слухи. Также много было слухов, связанных с тем, что пошла вторая волна затопления.

Трояновская:

- Вообще паникерства много было?

Игнатьев:

- Была паника. И с ней тоже силы МЧС старались бороться. И не только силы МЧС, но и в храме тоже. Люди прибегали в храм, ища спасения. И батюшка отец Сергий, настоятель храма Архангела Михаила в Крымске, тоже старался людям дать какое-то спокойствие.

Рожаева:

- Батюшка, вы с первых часов были непосредственно на месте трагедии, помогали, работали. Для всего мира трагедия «Фукусимы» стала образцом сплоченности народа, порядочности, уважения друг к другу. Гуманитарная помощь раздавалась, как часы, в порядке очереди, невзирая на то, стар или млад. Что творилось при раздаче помощи в Крымске?

Игнатьев:

- Я застал раздачу помощи, когда прибыли из Дагестана пять 40-тонных фур. Они были нагружены сахаром, мукой и подсолнечным маслом. Мы разгружали их почти всю ночь. Я был свидетелем того, что если не организовать правильно раздачу помощи, то начинается ажиотаж. Потому что люди видят большие мешки, и каждый хочет унести как можно больше. Я был свидетелем того, как один мужчина, пользуясь тем, что не было присмотра за мешками, нагрузил на один велосипед семь 25-килограммовых мешков и пытался вывезти их за территорию храма. Хорошо, его остановил милиционер, заставил все это вернуть обратно.

Трояновская:

- Мародерство было?

Игнатьев:

- Мародерства как такового не было. Потому что организация была, и с каждым днем ее становилось все больше. Было действительно очень много помощи, и ее надо было грамотно распределить. Питание было организовано, была организована раздача продуктов в руки. Здесь проблема в том, что в отличие от «Фукусимы» Краснодарский край это многонациональный край, там много национальных меньшинств. Приходят, например, двое пострадавших, но с ними приходят 40 их родственников, и они все говорят, что тоже пострадали, все требуют помощи.

Рожаева:

- В том числе и денег?

Игнатьев:

- Деньги церковь не выдавала, а продукты приходили получать много людей, они начинали иногда и скандалить. Тут нужна была и психологическая помощь, чтобы просто разрешить этот скандал, и помощь в плане организации. Потому что выдавать на руки по 25 кг сахара – это неправильно. Надо было это распределять. После того, как была расхватана целая куча сахара, это было понято, на время была закрыта территория, чтобы распределить все эти продукты для более грамотной их раздачи по весу.

Рулинский:

- На первой этапе, в экстренный такой период, действительно, и заявки на помощь принимались в храме, и все фуры принимались тоже в храме, разгружались и там же складировались и выдавались. Но потом, в связи с этими случаями, было принято решение сделать иначе. Заявки принимать только после того, как группа священников и добровольцев из церковного штаба посетит каждый конкретный пострадавший дом, пообщается с каждой конкретной семьей, выяснит каждую нужду. И только после этого составлялась заявка, и на следующий день или вечером того же дня им доставлялась именно та помощь, которую они запросили, на специальных машинах добровольцев.

Игнатьев:

- Был реальный случай. Я поехал с водителем, чтобы проверить один адрес. Мы загрузили машину. Там была заявка составлена на то, что там необходимы детские памперсы, средства личной гигиены, продукты, вода. Мы приехали в район, который даже не топило. И эту женщину, которая заявку составляла, волновали памперсы и детское питание. Мы у соседа ее спросили: у нее ребенок, наверное, есть? Он говорит: нет, ее ребенку уже 40 лет, а она просто занимается тем, что торгует этим на рынке.

Рулинский:

- Поэтому в таких случаях, естественно, помощь не передается. И на первом этапе мы эту помощь распределяли среди тех, кто действительно нуждается.

Трояновская:

- У нас есть телефонный звонок. Андрей нам дозвонился.

- Это Андрей из Ставрополя. Хотелось бы сказать о двух моментах. Первый момент. Я работаю в этой структуре (по поводу Крымска, оповещения и т.д.). Хотелось бы сказать в защиту главы Крымска. Такая ситуация. Каждый день идет прогноз о том, что будут грозы, наводнения. Если человек будет все силы и средства собирать, это будет превышение должностных полномочий.

Трояновская:

- Из ваших слов следует, что не надо было никого предупреждать?

Андрей:

- Нет, неправильно. Мой руководитель отсылает письмо, что у нас нет средств оповещения. То есть, у нас нет сирен, нет ничего. Он отсылает в вышестоящий орган. Те органы отсылают в Москву, что у нас все в порядке. Это идет тотально везде. Они отписываются, что у нас все в порядке, а на самом деле это не так.

Трояновская:

- Андрей звонил из Ставрополя. Думаю, что наболело.

Игнатьев:

- Я думаю, что наболело не только у Андрея, наболело это у всего края. И те люди, которых я навещал в больнице, с которыми общался, они все были убеждены в том, что это вина не катастрофы экологической, а в этом была вина властей. У людей было недоверие к власти, которая, по их мнению, не сделала все возможное, для того чтобы это предотвратить.

Трояновская:

- Отсутствие оповещения в первую очередь.

Рожаева:

- Говорили о том, что открыли шлюзы и спустили воду специально на город. Но этого не могло быть. Наши корреспонденты там работали и говорили, что этого в принципе быть не может.

Игнатьев:

- Я не занимался этим расследованием, но у большинства людей, которые пострадали, было именно такое впечатление.

Рулинский:

- Это скорее какое-то паническое чувство.

Игнатьев:

- Это было не паническое чувство. Это был какой-то гнев на власть. Просто люди нашли такой выход. Я думаю, что это была одна из гипотез, которой люди придерживались. Я не знаю, насколько она истинная.

Рожаева:

- У нас на связи иеромонах Кирилл Сорокин, руководитель группы семинаристов-добровольцев, которые работали в Крымске. Эти люди поехали туда исключительно по зову сердца. Отец Кирилл, расскажите, чем занимались ваши подопечные.

Сорокин:

- Мы приехали в Крымск 17 июля. Сразу по прибытии ознакомились с нашим штабом при храме Архангела Михаила. На следующий день часть ребят трудились при храме, занимались разгрузкой гуманитарной помощи, часть ребят поехали в Нижнебаканскую станицу. Со всеми остальными волонтерами, которые приехали самостоятельно, работали, помогали в Нижнебаканской, занимались физической работой. Там необходимо было перевезти гуманитарную помощь из одного места в другое, убраться и т.д.

Через день поступила команда ходить по домам. То есть были даны сектора, участки улиц. Приехали местные священники из епархии краснодарской, и мы с ребятами (священник, два семинариста) ходили по домам, спрашивали людей об их нуждах. Прежде всего, конечно, вода, какие-то продукты питания. Ну и, конечно, о нуждах духовных. Пытались помочь людям, укрепить их в переживании этой проблемы. Многие люди, конечно, откликались. Я не видел какого-то уныния у людей, все очень мужественно, безропотно переживали эту трагедию. Наша задача в последующие дни заключалась именно в такой работе по оказанию духовной, моральной поддержки пострадавшим.

Рулинский:

- Там всего было 47 добровольцев из московской семинарии, петербургской, из разных университетов православных.

Рожаева:

- Я знаю, что волонтеров была масса, и людей из Красного Креста. Я знаю одну историю, что люди приехали сразу после свадьбы и свой медовый месяц провели там.

Игнатьев:

- Я встречался с волонтерами, вместе с ними работал. Как раз разгрузка этих фур, которые прибыли из Дагестана. Чудесным образом они проехали по Крымску, потому что там, на фуре было очень трудно проехать. Они приехали уже под вечер, поэтому разгрузка этих 40-тонных фур продолжалась почти всю ночь. И трудились на разгрузке этих фур не только люди из церковного штаба. Пришли ребята из лагеря волонтеров, совершенно светские. Рядом со мной трудился вообще директор автоколонны. Многие люди брали отпуск, приезжали из Краснодара, Новороссийска, близлежащих городов помогать в этой беде. Понятно, что нашлись негодяи, которые попытались нажиться на этой беде, получить какую-то помощь себе, но у большинства людей, с которыми я общался, было именно желание помогать. И они приехали, даже потратив свой отпуск не на то, чтобы провести его где-нибудь в Анапе, на берегу Азовского моря или где-то еще, приехали всей семьей помогать в этой беде своим землякам.

Рулинский:

- В общей сложности около 900 тонн церковный штаб гуманитарной помощи принял и распределил среди нуждающегося населения. Мы сейчас посчитали, примерно 20 тысяч человек, таким образом, получили помощь и на первом, и на втором этапе, когда мы и в храме принимали заявки и раздавали непосредственно в храме, и когда мы мобильными бригадами на дом приезжали к людям. На дом, именно такую адресную помощь, получили примерно 2,5 тысячи семей.

Рожаева:

- Мы говорили о том, что не сразу приходила очень качественная помощь. Насколько я знаю, вам лично приходилось разбирать одежду, которая огромным валом валялась.

Игнатьев:

- Много было одежды. Конечно, когда эта одежда валяется, как на помойке, это унижает достоинство людей, которые пришли за помощью. Для них это еще одна психологическая травма. Конечно, как только появилось время, начало все налаживаться (это было примерно на 5-й день), то было принято решение всю эту помойку убрать с территории храма. Если пошел бы дождь, она стала бы непригодной совсем.

Рулинский:

- И одежда уже была не нужна.

Игнатьев:

- Если раздавать эту одежду, то нужно сделать так, чтобы это было культурно, чтобы она хотя бы как в магазине висела, кто-то мог бы ее культурно людям предложить. Поэтому было принято решение убрать эту разгруженную одежду.

Рулинский:

- Это все было передано в муниципальный штаб.

Игнатьев:

- Да, это было убрано с территории храма, потому что там она просто так лежала.

Трояновская:

- Вы упомянули о том, что Краснодарский край, по сути, многоконфессиональный, многонациональный, на стыке, что называется, вер и культур. Представители других конфессий, кроме Русской православной церкви, помогали?

Игнатьев:

- Я не видел представителей других конфессий. При мне никого не было там. Около морга точно их не было, и в больницу тоже никто из них не приходил.

Рулинский:

- Гуманитарная помощь приходила из разных регионов.

Трояновская:

- Вы сказали, что первые фуры пришли из Дагестана. У нас есть телефонный звонок.

Звонок, Андрей:

- Я хотел бы сказать спасибо за освещение этой проблемы. Дело в том, что я был в вакууме каком-то, когда первая новость во всех СМИ была, что батюшки отказываются бесплатно отпевать. Но эту новость подхватили. Ребята, я хочу вам сказать. Либо наводнение у всех в головах мирских, но вам, батюшки, большое спасибо, вы открыли мне луч света. Спасибо большое «Комсомольской правде».

Трояновская:

- Спасибо вам за телефонный звонок.

Игнатьев:

- Да, был пущен слух о том, что якобы священники отпевают за деньги, но это было, конечно, не так. Многие священники, которые в самом Крымске служили, они были пострадавшими. У одного священника погибли бабушка с дедушкой. Понятно, что для этих людей это тоже была беда. Это была общая беда. Поэтому, конечно, ни о каком взимании какой-то мзды за это речи быть просто не могло.

Рулинский:

- Отец Антоний работал, я так понимаю, 20 часов в сутки.

Игнатьев:

- Я не считал, сколько я часов работал. Было жарко, поскольку мы работали около морга, там был соответствующий запах – там и формалином пахло, и трупным запахом. Потому что в морге выключился свет, поэтому потребовалась помощь муниципалитета. Были выделены три фуры для опознания.

Трояновская:

- Которые стали красной тряпкой для всех блогеров моментально, - что 7 тысяч человек мертвых, их грузят, как бревна.

Игнатьев:

- Три фуры были, они были выделены именно для опознания. Никто никуда никого не вывозил, это был тоже слух.

Трояновская:

- Провокация чистой воды. Мы очень много обсуждаем Крымск в прямом эфире. И очень часто звонят люди из региона. Многие говорят о том, что сконцентрировались на Крымске. Ну, Нижнебаканскую иногда упоминают. Но огромное количество деревень и хуторов вокруг, которые смыло с лица земли, о них вообще никто не вспомнил, и о них даже не говорят. Это правда?

Игнатьев:

- Мы ездили в один из хуторов, привезли помощь, потому что поступила оттуда заявка. Мне сложно осветить эту проблему, потому что я был там, где я был. В один хутор мы ездили, и там, слава богу, никто не погиб. Хотя вокруг видны были следы разрушений – ферму разрушило, погибли все коровы. Видны были смытые машины, еще не убранные. Но, слава богу, в самом хуторе, куда мы приехали, там никто не пострадал, всех успели спасти.

Рулинский:

- Проблема заключается в том, что действительно в первые дни помощь в некоторые станицы не доходила. Церковь получила заявки из этих хуторов и сразу же туда направила помощь. Это было несколько хуторов.

Игнатьев:

- Причем эти заявки привезли сами местные жители и добровольцы. Они на своих машинах готовы были туда привезти и священника, и помощь. Я сам ездил лично, в одной такой станице побывал.

Трояновская:

- Спасибо вам огромное, низкий поклон за то, что вы делаете.

http://penza.kp.ru/radio/stenography/39893/

 

03.08.2012

 

Призрак богохульства бродит по Европе

 

В Германии задумались об уголовной ответственности за шутки над святым.

С таким предложением выступил католический архиепископ из Баварии Людвиг Шик. Он заявил о необходимости внесения в уголовный кодекс поправок для привлечения к ответственности «за высмеивание религиозных ценностей и чувств верующих». По его словам, надо наказывать за шутки над святыми, службами и молитвами.

С таким предложением священник выступил после появления в одном из журналов серии карикатур на Папу Римского.

Сейчас в Германии за оскорбление веры наказывают только в том случае, если злоумышленник своими действиями еще и нарушал общественный порядок. В качестве наказания предусмотрен штраф или тюремный срок до трех лет. Действия Pussy Riot вполне могли бы подпасть под эту статью.

Андрей НИКОЛАЕВ

http://penza.kp.ru/daily/25926/2876655/