Обзор сообщений пензенских областных и районных СМИ

за седмицу 02 – 09 декабря 2012 года

 

03.12.2012

 

Про Расула Мирзаева напишут книгу

Ее выход намечен уже на январь

 

 

Не успели в Москве утихнуть страсти вокруг приговора самбисту Расулу Мирзаеву, как он вновь оказался в центре внимания. В ближайшее временя о скандальном спортсмене, издадут книгу.

Напомним, 27 ноября Мирзаева признали виновным в непредумышленном убийстве москвича Ивана Агафонова и приговорили к двум годам ограничения свободы. Но Мирзаев вышел на свободу прямо из зала суда: ему засчитали те год и три месяца, которые он провел в СИЗО.

Как выяснила «КП», идея издать о себе книгу посетила Расула еще в следственном изоляторе. Рабочее название труда - «Самбо Черного Тигра».

- Мы готовили эту книгу к публикации больше полугода, - рассказал «КП» Алексей Репин, пресс-секретарь адвокатского бюро «AdvokatPRO», которое выступает инициатором проекта. - Мы рассказываем, через какие сложности пришлось пройти Расулу: рос без отца, боролся с болезнью...

По словам Алексея Репина, издатели не планировали выпускать книгу до оглашения приговора, чтобы не оказывать давления на суд.

За ходом работы Расул Мирзаев наблюдал лично - благо, времени в СИЗО для этого у него было достаточно. Рукопись он уже прочитал и одобрил.

Любопытно, что фотографий в книге не будет. Вместо них - несколько десятков рисунков столичного художника Руслана Гончара.

- Все работы выполнены карандашом. Вживую с Расулом и его родственниками я никогда не встречался, мне просто давали фрагменты рукописи, и я рисовал, основываясь на этих описаниях, - рассказал Руслан Гончар «КП».

Одна из иллюстраций показывает маленького Расула рядом с мамой, другая - на ринге, третья - в компании бывшей жены и дочки. А вот рисовать Расула в момент встречи с Агафоновым Гончар не стал: издатели решили обойти этот момент стороной. Не будет и рисунков из зала суда.

По предварительной информации, книга выйдет уже в январе 2013 года. Инициаторы проекта уверяют: у них нет никаких коммерческих интересов. Книгу издадут за счет адвокатского бюро. Тираж труда пока не известен.

Публикуем иллюстрации к этому произведению, предоставленные адвокатским бюро «Адвокат PRO». Автор рисунков - Руслан Гончар.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВЗГЛЯД С ШЕСТОГО ЭТАЖА

Александр ГРИШИН

Книга «Самбо Черного тигра» должна появиться в магазинах уже в январе-феврале. Об этом журналистам сообщил управляющий партнер адвокатского бюро «Адвокат PRO» Олег Попов. И упомянул там что-то про «политически ангажированное дело».

Не суть, что гражданин малость увлекшись - было бы дело политически ангажированным, дали бы Мирзаеву на потребу публике лет восемь. Речь о другом. Адвокаты, как я полагаю, это какое-то непостижимое племя, если смотреть на происходящее с позиций обычной морали. Может, даже и не совсем человеческое. Для них любая знаменитость - способ зарабатывания денег. Они, наверное, и мемуары Чикатилло издадут, не поморщатся (читать далее)

Александра КРЫЛОВА, Александра МАЯНЦЕВА

http://www.kp.md/daily/25994.5/2924029/

 

05.12.2012

 

Почему человеку неуютно в храме?

Разговор с Богом многие почему-то пытаются отложить на потом

 

 

В прямом эфире радио КП протоиерей Всеволод Чаплин и православный эксперт Екатерина Орлова разбираются, почему люди боятся идти в храм и как потом все же приходят.

 

Чаплин:

- Сегодня у нас в качестве гостя Екатерина Орлова, редактор издательства «Даниловский благовестник», член Ассоциации православных экспертов и член Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви – это орган, который вырабатывает проекты церковных документов для того, чтобы они потом рассматривались Архиерейским Собором, а иногда Священным Синодом – в общем, высшей церковной властью. И этот орган работает в контакте со всей практически церковной общественностью, а также с духовенством, с монашествующими, с иерархами, отзывы на документы поступают из епархий и собираются в интернете. Недавно как раз мы закончили очередной этап такой работы – подготовили к Архиерейскому Собору пять документов, о которых, может быть, когда-то еще поговорим. А пока хотелось бы пообщаться на такую тему – почему иногда человек чувствует внутреннюю преграду перед тем, чтобы прийти в храм? Почему ему иногда в храме неуютно? Кто тому виной – он сам, люди в храме или, может быть, какие-то еще вещи, которые окружают нас? Вот сегодня уже наступил праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, я поздравляю всех наших православных слушателей с этим праздником. Так что же происходит – почему иногда люди боятся войти в храм или, уже войдя, чувствуют там себя плохо и думают, что они не на месте в храме? Екатерина, вы сталкивались с людьми, которым в храме плохо или которые просто не желают туда войти?

Орлова:

- Сталкиваюсь постоянно. И даже в преддверии передачи мы провели такой внутренний свой мини-социологический опрос. Он показал очень много интересного. Он показал то, что часто люди боятся не быть выслушанными священником, боятся, что им не хватит внимания. И даже те люди, которые уже сделали первые шаги, они часто именно на это и жалуются. Поэтому я хочу поблагодарить вас, отец Всеволод, за то, что вы эту передачу ведете.

Чаплин:

- Меня хвалить не нужно – это вредно для верующего человека.

Орлова:

- Это выражение чувства благодарности от всех тех людей, которым внимания священников не хватает…

Чаплин:

- Вы знаете, я готов покаяться: у меня тоже часто бывает так, что поговорить с отдельным человеком сложно. И дело не только в том, что я церковный чиновник, довольно занятый человек, приходится на много дней вперед планировать все встречи. Но иногда бывает так: вот в это воскресенье у нас праздновалось 110-летие освящения храма, в котором я служу, и после богослужения были распланированы какие-то встречи. В одном месте планировался концерт, тут же рядом должно было состояться освящение нового здания синодального отдела, в котором я работаю, и еще была какая-то трапеза. То есть, в трех местах с разрывом в полчаса тебя ждало большое количество людей. Не прийти к ним или опоздать к ним значило бы обидеть их. Но все равно пришлось опоздать. И вот тут к тебе бросается человек с серьезным вопросом, ты пытаешься ему что-то сказать, но ты понимаешь, что тебя в одном месте ждут примерно 50 человек, в другом через полчаса ждет еще примерно 15 человек, и в третьем месте еще через полчаса где-то 30-40 человек. Ты разрываешься просто. И действительно часто бывает так, что у священника в Москве времени немного. Почему многие люди, например, и едут в отдаленную деревню, чтобы там иметь возможность со священником поговорить, положим, полдня. Я не знаю, как-то мы можем с этим справиться или нет.

Орлова:

- Я тоже не знаю, потому что такое впечатление, что священников не хватает везде. В Москве, например, такая ситуация.

Чаплин:

- Да, несколько сотен священников на всю Москву.

Орлова:

- Скажем, они не так заняты, как вы, но и им не хватает времени, потому что они восстанавливают приходы, они ездят в детские дома, они ездят в тюрьмы…

Чаплин:

- Да, распланировано  тоже на неделю вперед время, когда совершается крещение, венчание.

Орлова:

- Да. И люди обижаются и не доходят до храма.

Чаплин:

- Справиться с этим можно или нет?

Орлова:

- Справиться с этим нужно. Не знаю, можно ли, но нужно. Священников должно быть много. Я знаю, что не так давно появилась очень хорошая традиция – дежурный священник в храме. Может быть, это отчасти как-то решит проблему.

Чаплин:

- Иногда говорят, что, извините за грубое слово, попов уж столько развелось, они все время по телевизору, они по улицам ходят, они на разные мероприятия приходят – в больницы, в армию, в тюрьмы. Некоторые говорят, что просто деваться от них некуда – истребить бы вот их всех поскорее. Или, по крайней мере, заставить сидеть у себя в храмах и не высовываться.

Орлова:

- Это мы слышим, наверное, все-таки от тех людей, которым не нужна пастырская помощь. А ведь людей, которым пастырская помощь нужна, их тоже немало.

Чаплин:

- Вот сейчас мы и поговорим о том, что кому нужно, а что кому не нужно. Константин, здравствуйте.

Звонок, Константин:

- Добрый вечер. Я из Владимира звоню. Мое какое наблюдение. Первое – человек внутренне не собрался, когда идет в церковь. Внутренне он себя не подготовил. Второй фактор – это физическое состояние, что он не может. И третье – видимо, человек заблуждается. А так, в общем-то, когда я иду и когда мои приятели идут в церковь, мы очень комфортно себя чувствуем и входим в это состояние и очень довольны. Но у меня к вам вопрос. Случилась трагедия на трассе Москва-Петербург и ни одного священнослужителя не было ни по прессе, ни по телевидению. Как вы на это смотрите?

Чаплин:

- Я не знаю, были ли священники на этом месте, я не знаю, были ли там какие-то жертвы, может быть, я просто пропустил новости сегодня, но насколько я понимаю, там просто была многокилометровая пробка, которая стояла несколько дней, но, может быть, были и аварии, может быть, кому-то и было плохо. Сейчас церковь старается, чтобы священники приезжали как можно быстрее в те места, где совершаются катастрофы, где страдают люди, где происходят стихийные бедствия, теракты. Конечно, не получается приехать сразу, так, как приезжает скорая помощь, но, по крайней мере, в течение нескольких часов обычно духовенство уже оказывается в этом месте и оказывает помощь. Но вот я не очень понял реплику нашего радиослушателя относительно физического состояния – почему физически человек недостаточно подготовлен, чтобы прийти в храм. Да, богослужения бывают долгими, но вот, например, в храме, где я служу, для людей, которые больны, для пожилых людей, для тех, кто приходит из больницы, конечно, есть лавочки, конечно, можно посидеть. Но вот духовные препятствия, они мне кажутся тоже очень серьезной проблемой. Об этом мы поговорим позднее. А сейчас давайте послушаем богослужебную музыку современного композитора Александра Недуева. (чтобы прослушать аудио, нажмите кнопку «Слушать сейчас» в начале статьи»)

Да, вы знаете, бывают иногда причины внешние. Да, иногда бывают в церкви служащие – женщины пожилые, иногда алтарники, иногда священники, которые могут резким словом обидеть человека. Бывает, что храм просто закрыт… Но могут быть и субъективные причины. Вот боится человек, что придется спросить самого себя, а правильно ли я живу? Если я живу неправильно, то не придется ли меняться и от чего-то отказываться? Разговор с Богом многие пытаются отложить на потом – на пенсию, на последние годы жизни, на то время, когда ты пополам с грехом добьешься чего-то, заработаешь денег, обустроишь свой быт, добьешься каких-то карьерных успехов, идя по головам, а то и по трупам. Вот не сейчас, Господи, - некоторые говорят, – не хочу менять то, что, может быть, менять придется, если я с Тобой поговорю. Вот такой вопрос очень многие себе задают.

Добрый вечер, Евгений.

Евгений:

- Здравствуйте, батюшка. Вы правы, разговор с Господом не может быть отлагаем ни в коем случае для православного человека.

Чаплин:

- А для неверующего, для того, кто только идет к Богу? Или боится прийти?

Евгений:

- Вот, вот, понимаете в чем дело. Я крещение принял в 1996 году, сознательно это уже сделал, будучи вполне взрослым человеком, по целому ряду причин. Бывает неуютно в храме просто находиться на службе и, мне кажется, должны священники в этом навести порядок…

Чаплин:

- А почему именно неудобно, вот скажите прямо.

Евгений:

- Не соблюдают прихожане правила благочестивого поведения в храме во время службы.

Чаплин:

- То есть, слишком вольно себя ведут?

Евгений:

- Суета, совершенно верно. Много разговоров, которых быть не должно совершенно. Мне не нравится сейчас манера пения – то ли из театров их там набирают на клирос, я не знаю, но это к церковному пению мало относится – как в театре оперы находишься или в оперетте где-то. Это не церковное пение. Пропадает совершенно молитвенное настроение. И особенно, к сожалению, в праздничные дни, по большим праздникам, когда много людей, суетливо…

Чаплин:

- Я согласен с тем, что и тему пения нужно обсуждать всерьез, и многие прихожане действительно во время службы ходят, разговаривают. Посоветуйте, что мне сделать как священнику? Я пытаюсь противостоять тому, что многие люди сейчас приходят на литургию к концу литургии. Приходят буквально к причастию. Ну, в лучшем случае где-то в районе чтения Евангелия…

Орлова:

- Может, это прихожане с детьми приходят?

Чаплин:

- Да нет. Если прихожане с маленькими детьми – это всегда повод для снисхождения.

Орлова:

- Может быть, они больны?

Чаплин:

- Здоровые мужчины, успешные, прекрасно знающие, что такое богослужение, читающие богословскую литературу, умеющие поговорить на духовные темы, приходят в районе пения Символа веры, а то и просто перед причастием. И в этом случае что делать? Я пытаюсь об этом в проповедях говорить. Определенная реакция, слава Богу, есть: многие люди стали приходить через 5-10 минут после начала Божественной литургии. Но многие поступают как поступали. Вот что мне делать? Выгонять? Говорить какие-то строгости? Заканчивать исповедь в районе чтения Евангелия? Вроде бы вся логика подталкивает к строгостям. Надо проявлять эти строгости или нет?

Евгений:

- Отец Всеволод, строгость, надо выгонять. Выгонять! Батюшка, и вам это зачтется.

Чаплин:

- Екатерина, что вы думаете об этом?

Орлова:

- У нас на приходе бывало, что настоятель говорил – кто опаздывает, тому епитимья такая-то. Ну и действительно, прихожане относятся к этому очень серьезно. Я вас уверяю, что, если вы говорите об этом в проповедях, все равно вы будете услышаны, все равно капля камень точит и все равно эти люди рано или поздно осознают, что надо приходить вовремя. Просто они себя же сами и обкрадывают. Ну, говорите почаще об этом, не знаю, строго или не строго, но все равно они вас услышат.

Звонок от Виталия:

- Добрый вечер, я бы хотел свое мнение высказать, почему вот мне иногда неприятно ходить в храм, а иногда приятно. Я из Красноярска сам. А когда я был в Москве, я слышал совсем другое. Вот хоровое пение, атмосфера – там у меня аж мурашки по коже бегали, мне было приятно находиться в Астрахани, например, в Костроме. А когда приезжаю назад к себе, в Красноярск, я вижу пение, например, кто в лес, кто по дрова, и у меня режет слух просто, у меня слух хороший, музыкальный…

Орлова:

- Видите, какие разные причины.

Чаплин:

- А когда вы находитесь в храме, вы молитесь или все-таки оцениваете пение?

Виталий:

- У меня это в комплексе, я помолиться хочу и все, но вот когда начинается пение, мне начинает уже как-то немножко не по себе…

Чаплин:

- Я должен покаяться знаете в чем… Иногда даже священнослужители, которые находятся в алтаре, я уж не говорю про певчих, очень много, слишком много времени в своих разговорах о том, как правильнее совершать богослужение, уделяют музыкальному элементу свершения богослужения. В тон или не в тон, какой голос, как ты совпадаешь с хором, успел ли хор после твоего возгласа быстро спеть «аминь» или что-то еще. Мы чуть больше, по-моему, чем нужно, уделяем внимание этой музыкальной составляющей богослужения. А ведь на самом деле богослужение – это соборная молитва, и во время многих богослужений свершаются церковные таинства, которые есть главная составляющая общения между Богом и людьми. Бог нам свои таинства преподает – таинство евхаристии, таинство покаяния (исповедь), таинство крещения. Вот это те главные на самом деле вехи в духовном пути человека, которые происходят во время богослужения. И, конечно, соборная молитва, которая объединяет людей, которая является исполнением заповеди самого Христа, сказавшего «где двое или трое соберутся во имя мое, там я посреди них» - вот это богослужение есть великое благо, соборная молитва. Поэтому нужно его ценить и поэтому нужно стараться участвовать в богослужении сердцем и умом, присоединяя свой голос к соборному голосу молящейся церковной общины. Да, иногда хор поет лучше или хуже, может быть, иногда и нужно сказать священнику – вы знаете, вот у вас хор поет так, что это мешает молиться. Иногда стоит, может быть, если вы человек с музыкальным образованием, что-то сделать самому для того, чтобы лучше пели в храме. Но все-таки главное – это не, то, как хор поет, и не, то как диакон возглашает ектении и, не то, в тон или не в тон священник и хор участвуют в богослужении, главное все-таки это молитва. Как вы думаете, Екатерина, мы не очень много внимания уделяем этой музыкальной составляющей?

Орлова:

- По большому счету, если человек приходит в храм молиться, то ему не должно мешать ни плохое пение, не должно отвлекать хорошее пение, не должна мешать и продолжительность богослужения. И вот, кстати, среди причин, по которым людям трудно пребывать в храме, называют еще непонятный язык. Но и это не должно человеку мешать, если он пришел молиться.

Чаплин:

- Если ты искренне молишься, ты от молитвы никогда не устанешь, тебе всегда будет мало времени для молитвы. Послушаем еще один звонок. Приветствую вас, Андрей.

Андрей:

- Добрый вечер. Во-первых, две причины я из-за поста не могу назвать, но третья – в себе – очень тяжело ощущать себя мытарем, когда видишь тех людей, которые, допустим, делают тебе что-то нехорошее, ну и исправляться, конечно, из-за такой специфики работы, наверное, не собираются. Но это не в осуждение, а как факт. И еще. Чтобы как-то компенсировать нехватку духовного, слушаю батюшек, но, к сожалению, «Голос России» у нас под Волгоградом очень плохо слышен. Нельзя попросить Патриарха, чтобы поменяли волну?

Чаплин:

- А по «Голосу России» идут такие программы, да?

Андрей:

- Да.

Чаплин:

- Я никогда не знал об этом, но я в очень добрых многолетних отношениях с руководителем «Голоса России» и обязательно спрошу его, что он об этом думает. А какая программа имеется в виду?

Андрей:

- С полуночи до часу идет программа.

Чаплин:

- А как называется программа?

Андрей:

- Православные чтения.

Чаплин:

- Спасибо. У нас еще один слушатель на связи. Добрый вечер, Юрий.

Юрий:

- Здравствуйте. Хочу рассказать свою историю. Изначально я рос еще, когда атеизм был и у нас был еще такой кружок атеиста, наверное, это первое, что повлияло на то, что к церкви отношение как бы изменено было с детства. Потом меня покрестила бабушка в 10 лет путем обмана – пообещала чего-то сладкое, и мы сходили в церковь, покрестились. Впоследствии, когда я общался с одним человеком, уже во взрослом обществе, мы на тему религии общались часов, наверное, 20, мы в дороге были, и деваться было некуда. Я как бы против веры, такие настроения были, а он мне говорит – да ты больше верующий человек, чем я. Ну, он заключил такой вывод. Потом я заинтересовался этим моментом и в итоге пришел к выводу, что вера верой, а при чем здесь церковь? То есть, я прихожу туда и вижу торговую лавку, я чувствую, что нужно чего-то купить, какое-то действие сделать обязательно… То есть, при чем здесь бог и все вот эти обряды? Я понимаю, что субкультура такая и все как бы надо, но вот просто для меня это очень сильное препятствие, я никак не пойму, зачем богу храмы, вот это все золото, вот эти все деньги? У меня прямо вот как кость в горле это все.

Чаплин:

- Екатерина, а вот зачем человеку Церковь? Зачем вам Церковь?

Орлова:

- На этот вопрос я отвечала буквально вчера своей крестнице, которая приехала из Германии, она живет там 21-й год и первый раз позавчера причастилась. Она спрашивает у меня – неужели я не могу общаться с богом так, без церкви? Очень долго я пыталась ей ответить, как могла, на этот вопрос, но начала с того, что – а вот когда у тебя болит зуб, ты можешь его сама вылечить, но ведь нужен врач, прежде всего, да. Для чего-то же людям нужны и священники. Но самое главное – без церкви мы не можем участвовать в таинствах. Церковь установлена для того, чтобы люди могли причащаться, чтобы люди могли исповедоваться. Как без этого идти к Богу, отец Всеволод, я не знаю…

Чаплин:

- Вы знаете, ответ очень простой. Бог сам дал людям способы общения с собой. Мы ведь не придумали то, что Господь установил свою общину, свое тело – Церковь. Для того, чтобы через нее люди приходили к нему, чтобы в ней хранилось его учение. Чтобы в ней действовала его божественная сила, его благодать, которая и передается людям в таинствах. Вот так Бог решил. Когда кто-то пытается выдумать себе некоего «бога в душе» вместо настоящего Бога, управляемого тобою бога в душе, который простит и поймет все, что бы ты ни делал, который не будет слишком будоражить твою совесть, который не будет задавать тебе неудобные вопросы, который не будет предлагать тебе меняться, то мы, конечно, на время можем успокоить себя вот этим выдуманным, не существующим «богом в душе», но все равно рано или поздно настоящий Господь любого человека посещает и пробуждает его совесть. И спрашивает – все ли ты делаешь так? Если нет, то что тебе нужно изменить в себе? Вот этого на самом деле многие боятся, и поэтому никогда не нужно пытаться подменить настоящего Бога управляемым тобой, запрограммированным под твои слабости выдуманным существом, которого на самом деле просто нет. Послушаем еще звонок. Добрый вечер, Алексей.

Алексей:

- Добрый день. Вы практически сейчас ответили на тот вопрос, который я хотел задать. Я хочу высказать свое мнение в продолжение, что очень многие прихожане, особенно молодые люди – я рассматриваю православие как русскую идею, которая вот сохранила мою страну, и я и с этой точки зрения всегда буду бороться с теми, кто покушается на эту главную нашу идею. Но я предположу, что молодые люди, приходя в церковь, ждут того, что они хотят. И вот тот бог, которого они сформировали в себе, который все простит, он их устраивает больше, чем тот голос совести, тот господь, как вы правильно сказали, если Господь сотворить материальный мир, то он дал инструкцию как бы к применению, так скажем. И вот это их не устраивает. И что с этим делать, как донести до особенно молодых людей то, что вот эти влияния все западные, либеральные или сектантские, они вот этим попущением разрушают и личность, и гражданина.

Чаплин:

- Спасибо. Это серьезнейший вопрос. Вы знаете, да, люди часто приходят в церковь с какими-то своими ожиданиями. Кто-то считает, что ему Бог должен помочь в бизнесе, кто-то считает, что Бог должен дать национальную идею, и Церковь тоже должна. Кто-то считает, что просто нужно улучшить свой быт и получить чисто земные какие-то блага. Кто-то даже приходит с намерением попросить Господа, чтобы он наказал действительных или мнимых врагов этого человека. Вы знаете, на самом деле, Господь ведь дает полноту жизни. Во Христе, в христианстве, в Церкви есть место для всего. И для достойного, успешного, честного ведения предпринимательства. И для того, чтобы была сформирована национальная идея вокруг настоящих нравственных ценностей. И для того, чтобы человек жил достойно материально. И для того, чтобы у него было спокойно на душе. Но все это не нужно превращать в идола. Когда ты живешь только ради национальной идеи или только ради успешного бизнеса, или только ради материального благоустроения твоей жизни, или только ради здоровья, ты и это все потеряешь, и не приобретешь самого главного – возможности достижения вечности. Мы приходим в церковь для того, чтобы войти когда-то в блаженную вечную жизнь. Вот это самое главное. А все остальное, как сказано в Евангелии, приложится вам – и национальная идея, и материальное благосостояние, в той мере, в какой оно нам действительно нужно, и успех в делах, и устроение быта, и культура, и наука, и душевное спокойствие, если оно не превращается в такой застой внутренний и в духовную расслабленность. Это все имеет смысл, только если мы живем не только ради земных дел, но и ради вечности. Вот как вы считаете, многие люди приходят к Богу, в Церковь с эгоистическими побуждениями или с попыткой редуцировать христианство до чисто земных нужд?

Орлова:

- Да все почти, отец Всеволод. Начинается с этого, я думаю. Есть редкие, одаренные люди, но в основном мы ведь приходим со своими – в первый раз мы приходим в церковь, потому что-то где-то у нас заболело и уже нет дальше возможности надеяться на себя, на близких, на деньги, на доктора. И вот тогда мы идем в церковь. И там перед нами встает этот ключевой вопрос – а хотим ли мы дальше меняться? А хотим ли мы жить с богом? То есть, видно, что церковь предъявляет к нам такие требования, Евангелие предъявляет к нам требования, которым мы или собираемся далее соответствовать или нет. Ну, это как в любой профессии. Всегда трудно меняться, всегда трудно расти. Но единственное, что какие-то вопросы можно отложить, как вы правильно сказали, до пенсии, до болезни, до того состояния, когда ты станешь лежачим больным и о тебе придется кому-то заботиться. А есть вещи, которые уже нельзя откладывать. И вот в тот момент, когда мы приходим и уже откладывать нельзя, здесь мы должны ответить для себя на этот вопрос – будем мы меняться или нет. И вот это самое главное. И часто людям мешает быть в церкви именно не желание меняться. А вторая очень важная причина, которая не дает людям войти в храм, - это мнимое, кажущееся им ограничение свободы. Это тоже очень важная тема.

Чаплин:

- А что понимается в данном случае под свободой? Ведь на самом деле свобода окажется ограниченной, если вдруг ты услышишь голос Бога, который говорит тебе: не делай того, что ты привык делать. Не воруй, не бери взятки, не давай взятки, не занимайся развратом, не относись наплевательски к окружающим тебя людям. Не считай себя пупом земли. В чем-то свобода твоя, по крайней мере, столкнется с твоим собственным внутренним вопросом, совпадающим с вопросом, который Бог тебе задаст – а правильно ли ты живешь? И, значит, что-то придется поменять. Какая свобода имеется в виду? Свобода делать все, что я хочу?

Орлова:

- У каждого эта свобода своя. У каждого свое понимание этой свободы. У верующего человека это свобода от греха, свобода от страстей…

Чаплин:

- Но свобода грешить ведь может оказаться под угрозой.

Орлова:

- Вот это тоже причина.

Чаплин:

- Послушаем еще один звонок. Дина у нас на связи. Добрый вечер.

Дина:

- Добрый вечер. Я хочу рассказать о случае, который со мной произошел в молодости. Я была пионеркой, комсомолкой, папа у меня был летчик, член КПСС и, конечно, запрещалось ходить в церковь. Однажды уже взрослым человеком, лет 27, мы поехали отдыхать в Крым. Очень было жарко. И вот, проходя мимо церкви, я услышала пение, и меня потянуло какой-то силой туда, в церковь. Вы знаете, меня удивило то, что меня пропустили туда, чтобы послушать пение, близко-близко, никто меня не толкнул, понимаете, очень свободно я прошла. И это было удивительно. Мурашки у меня пошли по телу, когда я попала и услышала все это…

Чаплин:

- Спасибо, спасибо, это очень правильное чувство. Я надеюсь, что это был не последний ваш приход в храм, что вы все-таки поняли или поймете, что богослужение гораздо больше, чем просто ваши внутренние переживания, поэтому, так важно с сердцем и с умом, зная, что происходит за службой, участвовать в ней. Вот из Твери нам пишут: «С раннего детства верующая бабушка прививала страх к богу и поэтому с волнующим трепетом вхожу в храм». Еще один человек пишет: «Я думаю, что одна из причин неуютности в храме – это испорченность современного человека. Многие с нетерпением ждут окончания службы и, выйдя из храма, скажет себе такой человек – ах, какой я праведник, отстоял полную литургию, а на самом деле ничего не приобрел для души». Екатерина, как вы считаете, много людей выходят из храма с таким фарисейским чувством – я хороший, у нас истинная вера, а остальные плохие – это ничтожные люди, которые живут во грехе, противно с ними общаться…

Орлова:

- Что касается «мы истинные, мы праведные», то я так выхожу тоже все время из храма, думая, что вот наша-то вера самая хорошая. Как бы только ей соответствовать. Наверное, есть и такие люди, которых назвать можно фарисеями, но, не знаю, что-то среди прихожан редко они встречаются, в основном, люди, которые давно в церкви, которых я вижу на приходе, они переживают больше от того, что нет соответствия вере – самой лучшей, самой правильной, самой чистой. Уже по много лет все в храме, уже много раз мы, кажется, говорили о своих грехах на исповеди, а все никак не можем соответствовать этой высоте.

Чаплин:

- Ну, вы знаете, кроме испорченности современного человека, которая действительно мешает многим прийти в храм, есть и такая проблема. Подчас действительно верующие люди, особенно те, которые составляют церковный актив, работают в храме или что-то значат в приходе, относятся иногда с презрением, а иногда со страхом к тем, кто не поддерживает понятного, комфортного, привычного для большинства прихожан образа жизни. Это молодые люди, которые могут быть одеты не так, это люди, которые задают иногда просто глупые вопросы, которые могут звучать резко и оскорбительно для верующего человека. Это просто те, кто не бывает в храме постоянно, но которые все-таки испытывают тягу. Мне кажется, что нужно провести некую грань между, с одной стороны, стремлением научить человека, как вести себя в храме, стремлением подсказать ему, что Бог с ним говорит не всегда приятными словами, и с другой стороны - отчуждением от нецерковных людей из-за их культуры, из-за их внешнего вида, из-за их иногда неприятных, неудобных, необычных слов. Это на самом деле наши люди, они не зря пришли именно в православный храм. Они не зря в какой-то момент своей жизни приходят не только в ночной клуб, не только в пивнушку, не только на какой-то концерт, где исполняются развязные какие-то вещи, не только по улице болтаются, но приходят в храм. И вот мне кажется, здесь должна быть очень тонкая грань между, с одной стороны, таким настороженно-брезгливым, боязливым отношением, а с другой стороны - тем, что иногда делали некоторые западные христианские общины, пытаясь как бы сказать человеку – делай что хочешь, расслабляйся в церковном здании, нам все равно, как ты живешь, мы готовы подстроиться под тебя, под твою культуру, под твои грехи, под твои иногда причудливые представления о Боге и о жизни, нам все равно, во что ты веришь и как ты живешь. И первое, и второе, по-моему, довольно печальные вещи. Нужно, с одной стороны, поговорить с человеком, напомнить ему, что Бог ждет всех и принимает всех. Но с другой стороны, напомнить ему и о том, что Бог при этом ждет от нас перемены. Он не наплевательски относится к нам, ему не все равно, что мы делаем и как мы живем, он ожидает от нас жизни по своим заповедям, он ожидает от нас перемены, если нам есть что поменять. Еще один звонок. Здравствуйте, Николай.

Николай:

- Добрый вечер. Отец Всеволод, большое спасибо вам за ваши передачи, это очень хорошие передачи для людей, которые хотят услышать слово живое. Я по роду своей деятельности учитель истории и, наверное, к богу я пришел через историю – ну, изучая ее в течение многих лет – наверное, не душой, а умом. Я понимаю, что христианство – это, наверное, единственная религия, единственная вера, которая спасала мир и спасает по сей день человечество от скатывания в пропасть греха. В нашем поселении есть храм, где одновременно проходит пасхальная служба праздничная, а рядом находится клуб и там проходит дискотека.

Чаплин:

- И где больше людей?

Николай:

- Люди ходят и туда, и сюда. И появляются в храме во время службы люди не совсем трезвые – их слегка покачивает, плохо пахнет от них. Но когда они в храм заходят, они ведут себя даже очень прилично и достойно и, думаю, что никогда и не надо выгонять этих людей.

Чаплин:

- А потом в трезвом виде приходят еще раз?

Николай:

- Думаю, что приходят.

Чаплин:

- По крайней мере, думаю, надо подсказать – мягко и аккуратно подсказать человеку – ты в следующий раз приди трезвым и возьми какую-нибудь книжку простую, которая объясняет смысл совершающегося в храме богослужения. И попробуй понять, что именно происходит.

Николай:

- Еще один момент. У нас, к сожалению, на родине, в России, эта традиция немного прервалась. Меня вот крестили тайно… И вот эти традиции посещения храма с того момента, когда ты научаешься ходить, научаешься слышать, научаешься слушать, она, к сожалению, была прервана. И очень многие вот сейчас воспринимают службу, как шоу. И человек ищет, как мне кажется, сейчас зрелище для глаз и для слуха. А раньше традиционно было какое-то духовное слышание.

Чаплин:

- Да, вы знаете, это все бывает. И, конечно, именно потому, что это бывает, человеку и нужно постараться подсказать - даже человеку, который вроде бы далеко еще стоит от глубокого участия в церковной жизни, ему нужно все равно подсказать - попробуй понять смысл богослужения, попробуй узнать, почувствовать, как это хорошо: умом и сердцем, вместе со всей церковной общиной участвовать в этом богослужении. Вы знаете, вот одна удивительная вещь мне пришла сейчас на ум. Я раньше это подмечал. Пьяный человек, который, может быть, обостренно воспринимает то, что хорошо и то, что плохо в его жизни, приходит все-таки в русской глубинке, да и в Москве, не к психотерапевту, не к какому-то месту, где тренинги происходят в области бизнеса или в области устроения семейной жизни, а приходит в храм. И надо ответить на эти его вопрошания, на эти его ожидания. Я благодарю Екатерину Орлову за участие в нашем эфире. Всем помощи Божией в добрых делах, всем мира и радости!

Прямой эфир программы "Время доверия" с Всеволодом Чаплиным вы можете услышать с 22 часов по мск времени в Москве на частоте 97,2 FM или на нашем сайте www.kp.ru/radio Телефон прямого эфира 8-800-200-97-02

http://penza.kp.ru/radio/stenography/54605/

 

05.12.2012

 

Обыкновенный электрик накопил сокровищ на миллионы долларов

«Комсомолка» выяснила подробности жизни прототипа героя сериала «Синдром дракона»

 

 

На этой неделе Первый канал заканчивает показ сериала «Синдром дракона». В основе его сюжета - реальная история: в Кировограде в доме никому не известного электрика Александра Ильина после его смерти обнаружена умопомрачительная коллекция картин, церковной утвари, антиквариата и других ценностей. В изложении создателей сериала этот клад - чуть ли не спрятанное золото партии. Кем на самом деле был Александр Ильин, и откуда у него такие сокровища? Чтобы выяснить это, корреспондент «КП» отправился в Кировоград.

 

ТАЙНАЯ КОМНАТА

Сериал начинается так: из полутемного подвала выносят и пакуют в грузовики картины, иконы, серебряные кубки и ведра монет. В подвале суета, десятки людей снуют взад-вперед с озабоченными лицами. Это, наверное, единственная правдивая сцена сериала. В реальности она произошла 4 января 1994 года: дом почившего электрика оцепил спецназ, три дня и три ночи эксперты описывали сокровища и перевозили их в местный краеведческий музей.

Мирослава Егурнова, ныне хранитель коллекции Ильина в музее, тогда заходила в дом одной из первых.

- Обстановка казалась очень бедной, - рассказывает она, - кругом грязь, засаленная плита, облезлые стены… И тут же - раритетные шкафы, набитые редчайшими книгами. На столе - ржавая миска и рядом кружка с серебряными ложками XIX века. А над плитой - икона в серебряном окладе, которой нет цены. На участке был второй дом, на который не сразу обратили внимание. Уже собирались уезжать, но кто-то решил проверить, что там. Открыли дверь - проем до потолка заложен пачками макулатуры. А за ними оказалась комната, где настоящие раритеты были свалены в кучи в пыли и грязи. То же и на втором этаже, где у Ильина была мастерская. У меня аж дух захватило! Пришлось вызывать грузовики.

Коллекция Ильина произвела фурор. Кто-то сгоряча оценил ее в 40 миллиардов долларов. Позже цена снизилась до миллиарда. Но как простой работяга смог собрать коллекцию, о которой говорил весь мир?!

 

 

ШЕДЕВР ЗА МЕШОК МУКИ

Электрик Александр Ильин умер в октябре 1993-го на 74-м году жизни. Он никогда не был женат, у него не осталось детей. Он никого не пускал в дом, не заводил друзей, не встречался с женщинами, не пил, не курил и не делал карьеры. Однажды в разговоре зашла речь о семье, и он отрезал: «Как я могу привести в дом чужого человека?!»

Коллекция была его единственной страстью. А любимой женщиной - Екатерина II, портрет которой кисти Дмитрия Левицкого Ильин хранил в своей мастерской.

Тогда, в 93-м, рядом с ним были племянники Ирина и Андрей. Обоим сейчас за 60, они, как и дядя, остались одинокими, не рискнув привести в дом чужого. Когда приставы мешками выносили ценности, они молчали, стиснув зубы. Племянники разделяли дядину страсть. Судя по всему, ею была заражена вся эта странная семья…

Будущий хранитель сокровищ Александр Ильин родился в 1920 году в Рыбинске в семье пролетария Бориса Ильина и дворянки Натальи Римской-Корсаковой. У его матери еще с дореволюционных времен осталась неплохая коллекция, которая и стала основой сокровищ электрика. По словам коллекционера Вадима Орленко, Ильин-младший еще до войны прошагал всю Москву пешком, заглядывая в окна квартир и сговариваясь с владельцами картин и икон. Когда же пришел июнь 41-го… Нет, он не стал немецким полицаем, как показано в «Синдроме дракона». Но и на фронт не пошел - поговаривают, что откупился. Зачем кормить вшей в окопах, если можно обернуть военное лихолетье себе на пользу?

- Одна из ценнейших вещей в его коллекции - серебряная кружка украинского мастера Ивана Равича, - говорит Вадим Орленко. - Ильин сам рассказывал мне, как выменял ее на мешок муки в Ленинграде. Это было сразу после прорыва блокады: за муку тогда можно было купить все что угодно.

В 1944 году будущий подпольный миллиардер попадается на краже продуктов. Не себе, наверное, тащил - на обмен. По закону грозило Ильину года три. Но он вышел всего через четыре месяца. Тоже откупился? История об этом умалчивает.

В Кировограде Александр Ильин появился после войны: его отца перевели на местный масложиркомбинат.

- По его собственным словам, он привез сюда два контейнера вещей, - говорит Вадим Орленко.

Будущий коллекционер поступает в техникум, становится электриком и работает в этой должности до самой пенсии.

 

 

СОБИРАТЕЛЬ – ТОТ ЖЕ НАРКОМАН

«Синдром дракона» наполнен тайнами, погонями и перестрелками. По сюжету сериала богатства, спрятанные в подвале, принадлежали не коллекционеру, а партийным и чекистским бонзам. Но был ли реальный Александр Ильин хранителем золота партии? Среди местных любителей старины Ильин был фигурой известной, и люди, лично его знавшие, не сомневаются: свою коллекцию он собирал сам.

- Если б я не знал, что у Ильина есть дом, я подумал бы, что он бомж, - рассказывает коллекционер Иван Анастасьев. - Одевался он очень бедно и неряшливо. Обычная роба или засаленный пиджак, тулуп, кирзовые рабочие ботинки. Брюки от той же робы, фуражка. В руках всегда сетка-авоська. Зубов у него не хватало, но его это не заботило. Когда говорил, обычно снимет очки и дужку жует. Не самое приятное зрелище. Но все знали, что у него водятся деньги. На хорошую вещь он всегда их находил.

- Откуда? - спросил я.

- Экономил буквально на всем, - говорит Анастасьев. - Коллекционер, как наркоман, отказывает себе даже в малом, лишь бы заполучить «дозу» - редкую вещь. Таким был и Ильин. Он питался бесплатно - потому что работал электриком в тресте столовых. Ничего не покупал, к врачам не ходил. Даже по помойкам лазил. А еще выполнял частные заказы: и розетки ремонтировал, и книги с иконами реставрировал.

Профессия электрика устраивала Ильина на все сто. На трофейном немецком мотоцикле он колесил по деревням области и заходил в дома под предлогом проверки счетчиков. Просочился в прихожую, осмотрелся… «Какая интересная у вас икона!» - «Да, от бабушки осталась». Хранить церковную утварь комсомольцам и коммунистам было зазорно, многие с удовольствием отдавали этот опиум для народа за символическую плату.

- Он на кладбище ходил как на работу, - вспоминает художник Анатолий Пунгин. - Найдет свежую могилу, и тут же отправляется к вдове или вдовцу. Пособолезнует, помощь предложит, а сам мигом осмотрит квартиру. Если есть что-то стоящее, аккуратно начинает переговоры.

Коллекционер тащил в дом все, что представляло хоть какую-то ценность. Здесь можно было найти микроскопы, подзорные трубы, самовары, грампластинки начала ХХ века, граммофоны… При этом Ильин ничего не продавал - это был его обменный фонд.

- Однажды я увидел у него застиранные простыни с эмблемой американской армии, - рассказывает Анатолий Пунгин. - «Зачем они тебе?» - спрашиваю. А он говорит: «Кому-нибудь понадобятся - поменяю».

Ильин умудрялся меняться даже с советской властью. В краеведческом музее мне показали акт 49-го года: комиссия постановила возможным обменять книги из фондов музея на принадлежащие Ильину. Музей отдавал церковные книги, а электрик - издания разных лет, среди которых, например, юбилейный номер журнала «Огонек».

 

НА ГРАНИ ФОЛА И ЗА ГРАНЬЮ

Книжная часть коллекции Ильина хранится в Кировоградской областной библиотеке. Директор Елена Гаращенко показывает мне ценнейшие экземпляры. Вот Евангелие на пергаменте 1390 - 1410 годов. Ильин получил его от какой-то московской шишки за реставрацию другого редкого издания - истории Франции из личной библиотеки Наполеона. А вот Библия первопечатника Ивана Федорова - электрик выменял ее в Одессе на несколько орденов.

- Сколько книг в его собрании? - спрашиваю я.

- Семь тысяч с небольшим, - отвечает Елена Гаращенко. - Это и старинные книги, и относительно новые. Особо ценных - примерно третья часть.

Книги были главной страстью Ильина. Он мог сутками возиться, реставрируя какое-нибудь редкое издание. И делал это, по словам знатоков, великолепно.

- Он действительно копался в помойках, - вспоминает художник Эмилия Руденко. - Искал там старые женские сапоги, из кожи которых мог сделать переплет. И еще старые примусы, в них были детали из тонкой меди, подходившие для чеканки. Мог сделать очень долговечную позолоту по технологии с использованием цианистого калия. Я когда узнала - обалдела. Это ж яд, говорю, мгновенный! А он смеется. «Я как-то курице дал каплю, - говорит. - Она сразу брык - и сдохла».

Надо заметить, что Ильин нередко действовал на грани фола. И даже за гранью. Среди изъятого в его доме были обнаружены предметы, украденные из запасников того же краеведческого музея. Не знать, откуда они, Ильин не мог.

Он сам рассказывал Вадиму Орленко следующий случай. В 1961 году, перед вторым закрытием Киево-Печерской лавры, Ильин реставрировал Евангелие для ее настоятеля. В качестве платы попросил подобрать кое-что из книг. И настоятель дал ему ключ от библиотеки. В тот же день войска оцепили лавру, не позволяя священнослужителям выносить ценности.

- Оцепление стояло несколько дней, - рассказывает Вадим Орленко. - Все это время Ильин в грязной робе выходил и входил, никто не обращал на него внимания. А он за поясом выносил редчайшие книги. «Так, - говорит, - я спасал их от уничтожения».

Я уточнил в областной библиотеке, много ли в коллекции Ильина книг из лавры. Ответ: 114!

Уже после смерти Ильина выяснилось, что нередко он брал в храмах иконы на реставрацию, а возвращал копии, изготовленные знакомым художником. Что это? Спасение икон? Возможно, именно так Ильин и думал…

Мирослава Егурнова, нынешний хранитель коллекции Ильина, открывает массивную дверь. В комнате на стеллажах - лампады, кадила, оклады для икон и сами иконы, серебряная посуда... Это только часть коллекции - всего в музее 4 тысячи изъятых в доме Ильина предметов. Неужели никто в городе не знал, что у простого электрика хранится такой клад?

- То, что у него есть очень ценные вещи, знали все, - рассказывает Мирослава Егурнова. - И когда спустя несколько дней после его смерти в букинистическом магазине появились его книги, было принято решение коллекцию изымать. Иначе она просто ушла бы за границу по частям. Создали комиссию, получили решение суда и поехали. На «уазике», с тремя коробками. Думали за один раз все и увезти. Но тогда племянники нас и на порог не пустили. Так что пришлось возвращаться с милицией. Когда мы осознали масштаб, были просто в шоке.

- Для кого Ильин все это собирал? - спросил я.

- Думаю, только для себя, - сказала Мирослава Егурнова. - Для таких людей главное - это обладание. Он ведь даже каталога не вел. Просто сваливал все в кучу и наслаждался тем, что это принадлежит ему. И думал, наверное, что будет жить вечно.

 

 

В ТЕМУ

Сколько стоит коллекция

Этот вопрос я задавал всем специалистам, с которыми удалось встретиться в Кировограде. Но прямого ответа так и не получил.

- Чтобы узнать стоимость, нужно сначала попытаться что-то продать, - объясняла мне директор краеведческого музея Наталья Агапеева. - А мы делать этого не собираемся. К тому же на нашем аукционе цена может быть одной, а на «Сотбис» - отличаться в разы. Но нас денежная стоимость не интересует, для нас эти экспонаты бесценны.

Оценку в миллиард долларов, высказанную еще в 90-х, специалисты отвергли. По словам главного хранителя музея Павла Рыбалко, собрание Ильина, скорее всего, стоит раз в десять меньше. Но даже в этом случае эта коллекция - одна из крупнейших в России. И уж точно ни одному электрику в мире такую собрать не удавалось.

Вопрос – ребром

Почему изъяли ценности?

Официальным поводом стала невозможность обеспечить ее надлежащее хранение родственниками Ильина.

- Эта коллекция имеет государственное значение, - говорит Мирослава Егурнова. - Во всем мире есть нормы, по которым в случае опасности утраты предметов искусства они конфискуются.

К тому же племянников коллекционера прямыми наследниками не признали: электрик-миллиардер ведь даже завещания не оставил.

 

ТОЛЬКО У НАС

Племянница коллекционера Ирина Подтелкова: «Нас пытались обвинить в убийстве дяди»

Племянники Александра Ильина Ирина и Андрей Подтелковы живут на Урожайной улице, где умер Александр Ильин. Обоим за 60, Андрей Иванович перенес два инсульта и почти не встает с постели. Я знал, что все 19 лет они не общаются с журналистами. Но все же решил попытаться встретиться с Ириной.

Урожайная - это небольшой сектор частных домов у самых стен масложиркомбината. Бывший дом Ильина удалось найти с трудом: табличка настолько проржавела, что разобрать надпись невозможно. Участок оказался довольно заброшенным, как и два дома красного кирпича, стоящие на нем. Казалось, здесь никто не живет, но на стук на крыльцо вышла Ирина Ивановна - грузная женщина в синей телогрейке и длинной юбке. На наследницу миллиардного состояния она никак не походила.

Я заговорил о том, что произошло после смерти Александра Ильина.

- Вы не представляете, что мы пережили! - горячо заговорила Ирина Подтелкова. - Неделю тут стояли с автоматами. В доме вскрыли полы, искали какие-то бриллианты. Половину посуды перебили, бумаги какие-то жгли прямо тут во дворе. А нас с братом пытались обвинить в том, что мы дядю убили. Даже тело его выкапывали. Приехал криминалист из Киева, разобрался и сказал, что дядька умер от естественных причин. Но нас все равно по допросам таскали, хотели обвинить в том, что мы не вызывали к нему врачей, не оказывали помощь. Но в поликлинике-то все зафиксировано: вызывали! В общем, мало того что ограбили нас, так еще крови попили. А дядьке на могиле обещали памятник поставить! И что? Как был там крест, который мы поставили, так он и есть. А у нас денег на памятник нет. Мне и так пришлось последнее продать, чтобы выжить.

- А вы пытались судиться? - поинтересовался я. - Пытались добиться возврата имущества или хотя бы компенсации?

- Сначала пытались, - вздыхает Ирина, - но очень быстро поняли, что, ни один адвокат не хочет нас защищать и, ни один суд не желает принять наше заявление. Все боялись. Мы как изгои. Но что мы такого сделали? Мы просто жили здесь и держались друг за друга, а из нас сделали каких-то монстров.

Владимир ДЕМЧЕНКО

http://www.kp.md/daily/25996/2924516/