28  А В Г У С Т А

 

У С П Е Н И Е

 

Этим праздником завершался долгий, двухнедельный летний Успенский пост. Он не был тягостным, хотя и выпадал в пору напряженных и неотложных полевых работ. Да и мастеровой народ – ремесленники, кузнецы, плотники, гончары, мукомолы, сапожники, портные и многие прочие – были предельно заняты своими делами. В трудовых заботах лишения в угоду Богу незаметны. К тому же и многолетний житейский опыт показывал, что организм, не обремененный мясной и жирной пищей, не теряя мышечной силы, приобретал легкость и подвижность и быстро восполнял утраченную энергию. А в дни жатвы пищи уже и без мяса было вдоволь.

Успение – один из «двунадесятых» праздников, в народе его называли «великой пречистой», день упокоения Богородицы. Был он наполнен и грустью, и радостью. Грустили по поводу кончины Богородицы, радовались, что не осталась она во гробе, но воскресла, вознеслась на небо и оттуда уже не скромной девой Марией, а царицей небесной защищает всех чтящих и любящих ее.

О земной жизни и обстоятельствах смерти матери Иисуса Христа известно мало. До нас дошло несколько отрывочных сведений о ней, сообщаемых в Деяниях апостолов, и апокрифическое, официально не признанное церковью сочинение анонимного автора «Об успении Марии». Они позволяют составить довольно простую историю ее жизни после казни ее сына – Спасителя.

Когда Мария вместе с апостолом Иоанном стояла, как он сам потом поведал в своем Евангелии, у подножия креста, на котором был распят Иисус Христос, Спаситель за несколько минут до своей смерти поручил Марию попечению любимого ученика Иоанна и сказал ему: «Се мати твоя».

После Мария десять лет жила с апостолами в Иерусалиме. Потом она переселилась в малоазиатский город Эфес, который прославился одним из семи чудес света – храмом Артемиды, а в то время был также одним из центров христианства. Живя тут, Мария проповедовала учение своего сына-мессии.

В преклонном возрасте Мария предприняла путешествие на остров Кипр, где епископом был Лазарь, когда-то воскрешенный Иисусом Христом, его близкий друг.

Последние свои годы Мария провела в Иерусалиме и часто общалась с апостолом Лукой, который многое с ее слов записал в своем Евангелии.

За три дня до кончины к Марии явился архангел Гавриил и предупредил ее об этом. У ее одра к часу успения (не смерти, а лишь временного отделения души от тела) собрались апостолы. И вдруг «необыкновенный свет осиял комнату», где лежала Божья матерь. «Сам господь Иисус Христос явился и принял ее причистую душу, а тело ее апостолы погребли в Гефсиманской пещере, где покоились тела ее родителей и праведного Иосифа».

А на третий день прибыл опоздавший апостол Фома. Он попросил открыть гроб, чтобы попрощаться с усопшей. Но гроб оказался пустым. «Апостолы стояли в недоумении. Вдруг им явилась сама Божья матерь и сказала: «Радуйтесь! Я всегда буду вашей молитвенницей перед Богом».

С давних времен Успение на Руси был праздником, знаменовавшим окончание жатвы хлебов, венцом годовых забот земледельца. Потому поставлен он был в ряд великих празднеств.

Во многих местах Средней России крестьяне, начиная жатву, оставляли на самой тучной ниве несжатую кулижку – на один сноп. Его дожинали на Успение – в довершение страды. Вязали сноп – именинник украшали его лентами и монистами и несли домой, порога именинный сноп встречали с песнями, окропляли святой водой хранившейся с «Иордани» – с Крещения.

После торжественного молебна в церкви совершался крестный ход на опустевшие поля – в благодарность за снятый урожай и за будущий

В канун Успения, если отдельные семьи – бедные, вдовьи или солдатские не успевали управиться с жатвой к празднику, в селе устраивали «помочи» – всем миром выходили на их нивы, чтобы не прогневить Богородицу своим нерадением к нужде ближних, угодить общим милосердием.

В день Успения устраивали мирской пир, пекли пироги из новой муки, варили братское пиво. Возле именинного снопа на дворе до позднего часа шумело веселье. Молодежь водила хороводы. Молодые жницы пели-приговаривали:

Жнивка, жнивка, отдай мою силку,

на пест, на мешок, на колотило, на молотило

да на новое веретело.

Много крестьянке требовалось новых сил после тяжкой, изнурительной жатвы: и работа пестом – крупу рушить и мешки ткать, шить, чинить, и лен трепать, «колотить», и всю зиму цепом работать в риге – молотить, и прясть в долгие зимние вечера. К «жнивке» обращались, а шептали молитву Богородице, женской заступнице.

Потом дожиночный сноп вносили в избу и ставили в переднем углу. И он еще служил практическому крестьянскому делу.

В конце зимы именинный сноп обмолачивали. Но предварительно вытаскивали наугад три колоска. Извлеченные из них зерна сеяли в ящичке, дожидались всходов и по ним определяли будущий урожай. Наилучшие всходы из первого колоса сулили тучный урожай хлебов раннего сева. А если лучшие всходы давал третий колос – следовало ждать хорошего урожая от позднего посева. Это чисто мистическое «гадание» привело потом наиболее наблюдательных и практичных крестьян к открытию важного агротехнического приема, который впоследствии получил научное объяснение и обоснование.

Со временем крестьяне стали сеять в ящички считанное количество семян, отбирая для этого наиболее крупные зерна. Быстрота всходов указывала на энергию прорастания семян, а по числу появившихся ростков в сравнении с количеством посеянных зерен крестьянин определял жизнеспособность семян и в зависимости от этого высчитывал норму высева на поле. Еще до того, как этот прием попал в научно разработанную агротехнику, среди крестьян он получил четкое определение в форме категоричной и мудрой поговорки: «От худого семени не жди хорошего племени». Яркий пример движения опыта в науку.

День Успения считался последним летним днем. И на Успение вечером впервые в избах «вздували огонь» – зажигали лучину, лампу или свечу – и ужинали при свете. И ужин был особый, «успенский», чаще всего – кислое молоко с толокном.

Наступала пора осенних забот – приборка урожая, заготовка плодов лета впрок, на зиму. Поэтому примечали погоду на Успение. Считалось: если в этот день погода тихая и ясная – и осень будет такой же.

Уходил праздник Успения. Но не покидало селян праздничное настроение. Завтрашний день ожидался столь же светлым и величальным. Он посвящался Иисусу Христу и назывался третьим Спасом. Днем величания нерукотворного образа Спасителя.