27  О К Т Я Б Р Я

 

П А Р А С К Е В А  –  Л Ь Н Я Н И Ц А

 

Святая Параскева Сербская «ведала» в хозяйстве российского крестьянина возделыванием льна и всеми последующими делами, связанными с переработкой льна, ткачеством и шитьем разных изделий.

Конечно, преподобная Параскева, жившая в XI веке, как и многие другие святые, возведенные в канон во времена, когда христианство уже прочно утвердилось по всей Европе и на Руси, и его подвижники не подвергались гонениям, не имела прямого отношения к сельским делам. Хотя Параскева родилась в семье селянина неподалеку от Константинополя, она с юных лет отрешилась от земных дел и забот. Однажды, будучи отроковицей, она услышала в церкви, словно для нее прозвучавший голос, который произнес одну лишь фразу из Евангелия Матфея «Иже хощет по Мне идти, да отвержется себе». В ней, уже стремившейся к служению Богу, исчезли последние сомнения. Параскева постриглась в инокини и удалилась в Иорданскую долину и там, в маленькой обители, прожила в непрерывных молитвах всю жизнь, до глубокой старости. Лишь за два года до кончины Параскева Сербская вернулась на родину. Ее мощи и по сей день, хранятся в Яссах, в храме ее имени.

Почему же ее особо выделили православные крестьяне? И почему ее «ведению» поручили «льноводство» – эту жизненно важную отрасль крестьянского хозяйства, широко распространенную в средней полосе России и почти по всей Украине и Белоруссии?

Объяснение следует отнести на счет нередко случавшейся в давние времена путаницы, когда два одноименных святых, чествовавшихся в одно время года, но в разные дни, соединялись в один образ и даже наделялись общей судьбой. Так Параскеву Сербскую соединили с более «заслуженной», если можно так сказать, мученицей Параскевой Пятницей (о ней рассказ позже), день которой отмечается спустя две недели. Однако, соответственно времени года и подоспевшей поре хозяйственных дел или житейских забот, каждую из них (не подозревая о нечаянном соединении) крестьяне назначили особой «ведательницей». Параскева Сербская стала «льняницей», а Параскеву Пятницу удостоили совсем другого назначения.

Итак, уделим наше внимание Параскеве-льнянице.

Лен на Руси возделывали с незапамятных времен. По словам летописца Нестора, лубяные культуры сеяли и занимались ткачеством даже монахи Киево-Печерской обители. А к началу XVII века льноводство и производство льняных тканей в крестьянских хозяйствах России развилось так широко, что с 1636 года началась торговля льняным волокном и готовым холстом с заграницей. Петр I сделал льняное производство одной из своих первейших забот, и оно стало развиваться уже под покровительством государства, а экспорт льняного сырья и товара занял одну из важных статей российской экономики. В 1843 году из России вывезли льняных товаров на 19 миллионов рублей, тогда как, например, хлеба было отправлено на 12 миллионов, сала – на такую же сумму, а пеньки (конопляного волокна) – на 7 миллионов рублей серебром.

В конце XIX века лен в России возделывали в 50 губерниях, он занимал огромную площадь – 1 152000 десятин. Волокна с этой площади собирали почти 17 миллионов пудов.

Возделывание льна было выгодным производством. Основную часть денежных доходов крестьянину приносил именно лен. На местных рынках за пуд льняного волокна давали от 2 руб. 90 коп. до 3 руб. 80 коп. А в Сибири и того дороже – до 5 руб. 16 коп. Потому и говорилось: «Удастся лен – так шелк, а не удастся – так щелк», значит, зима впроголодь.

Под лен отводили самую плодородную, унавоженную полоску земли. И сеяли по хорошему предшественнику. Помнили: «Лен с ярью не ладят». И по яровому хлебу не сеяли. Лучше – по клеверищу.

Лен кормил и одевал крестьянина. На домашнее ткачество уходило до 2 миллионов пудов волокна. А льняное семя, которого крестьяне снимали в хорошие годы до 40 пудов с десятины, употребляли на изготовление высокопитательного и вкусного масла. Оно было в большом ходу, ибо в течение года выпадало около 200 постных дней, и «постное» масло было единственным жиром, которым сдабривалась вся крестьянская пища.

Конечно же, такой культуре, такому красивому в цветении и благодатному в деле растению нужна была святая покровительница. Непременно женщина, потому что лен почти целиком – от всходов до тканья – возделывался и перерабатывался женскими руками.

В канун Параскевы-льняницы крестьянки старались намять и натрепать несколько первых вязок льняного волокна. А в день святой Параскевы несли лен в церковь для освящения.

В этот день не работали. Грешно было прясть, но шить что-либо разрешалось. А уже на следующий день в каждом дворе вновь начинали мять и трепать льны. Следовали мудрому совету: «Мни лен доле, волокна будут боле». У льна все шло в дело. Обтрепанный лен расчесывали, очески тоже пряли. Из грубой, но крепкой очесной пряжи ткали полога, мешковину.

Во многих местах льняной России с Параскевы-льняницы начинались «супрядки» – своеобразные вечерки-«помочи». Заранее какая-нибудь энергичная вдовушка или солдатка, владевшая просторной горницей, собирала по селу вязки волокна или мотки пряжи и раздавала по дворам, молодым пряхам и ткачихам. Те пряли или ткали, сколько могли, и сносили потом к хозяйке «супрядок». А та в этот вечер угощала гостей добрым ужином с чаем. Собранные изделия она потом разносила по бедным семьям – многодетным или больным. Так «миром» одевали бедствовавших в нужде односельчан. Об этом благородном деле сказано в распространенной пословице: «В супрядке не пряжа (т. е. не следует это считать за труд), а в складчине – не торг (и складчину грешно было подвергать оценке, считаться, кто сколько дал)». «Супрядки» Параскевы-льняницы являли собою христианскую добродетель, бескорыстное милосердие. Выражение их в добровольном сердечном деле всегда было высшей духовной потребностью русской крестьянки.