18  М А Р Т А  -  20  А П Р Е Л Я

 

В Е Л И К И Й  П О С Т.   М А Р И Я  Е Г И П Е Т С К А Я.

 

В течение семинедельного Великого поста, перед Пасхой, обычно справляют два великих праздника — Благовещение и Вход Господень в Иерусалим, или, как его называют в народе, Вербное воскресенье, а также множество памятных дней. Каждое утро совершаются службы в честь каких-либо святых. У каждого святого в календаре русской православной церкви есть свой определенный день, некоторые в течение года поминаются два-три раза. Но переходящих, зависимых от Пасхи, памятных дней удостоены только два святых — преподобные Иоанн Лествичник и Мария Египетская. Хотя помимо этого у каждого из них есть и определенный, постоянный день памяти: у Иоанна Лествичника 12 марта, а у Марии Египетской — 14 марта.

Вообще Пасха — учредительница большого ряда праздников. С нею связано шесть великих всенародных торжеств — Масленица, Вербное воскресенье, Красная горка, Вознесение, Троица и Духов день. Они празднуются в определенном отдалении от Пасхи: одни — перед нею, другие — после нее. И, кроме того, с нею же связано 46 памятных дней, требующих особого богослужения. Например, в дни Великого поста, в субботу его второй недели, поминают усопших родственников, третье воскресенье называется Крестопоклонным — пекут «кресты», в субботу пятой недели возносят похвалу Пресвятой Богородице, в субботу шестой недели отмечают «Воскрешение Лазаря». Из святых в дни Великого поста чествуют только двоих — Иоанна Лествичника и Марию Египетскую. Первого — в четвертое воскресенье Великого поста, а вторую дважды — в четверг пятой недели и в пятое воскресенье.

Мария Египетская была любимицей православных христианок. Ее трудная и сложная судьба принималась близко к сердцу всеми селянками, к ней с молитвами обращались в связи с семейными неурядицами, с неприятностями в женских сердечных делах. На утренней службе в четверг пятой недели Великого поста читали канон «Стояние Марии Египетской», и ей и поныне посвящается в это утро значительная часть богослужения.

В современном церковном месяцеслове, изданном Московской Патриархией в 1979 году, «Житию преподобной Марии Египетской» отведено на редкость обширное место — девять страниц. И изложено оно своеобразно: от имени самой Марии. Это – ее исповедь, которую она поверила первому и единственному своему духовнику — пустыннику старцу Зосиме. Они нечаянно встретились в Заиорданской пустыне, в которой оба обретались много лет в полном одиночестве.

Встреча случилась в первом десятилетии VI века. «Шел он по пустыне 20 дней,— говорится в «Житии», — и однажды вдруг справа от него показалась как бы тень человеческого тела. Он ужаснулся, думая, что видит бесовское привидение, но, перекрестившись, отложил страх и, окончив молитву, обратился в сторону тени и увидел идущего по пустыне обнаженного человека, тело которого было черно от солнечного зноя, а выгоревшие короткие волосы побелели, как агничее руно...

Но лишь только нагой пустынник увидел идущего к нему Зосиму, тотчас пустился от него бежать. Зосима, забыв свою старческую немощь и усталость, ускорил шаг. Но вскоре он в изнеможении остановился у высохшего ручья и стал слезно умолять удалявшегося подвижника: «Что ты бежишь от меня, грешного старца, спасающийся в этой пустыне?»

Неизвестный, не оборачиваясь, крикнул ему: «Прости, Зосима, не могу, обратившись, явиться лицу твоему: я ведь женщина, и нет на мне, как видишь, никакой одежды для прикрытия телесной наготы. Но если хочешь помолиться обо мне, великой и окаянной грешнице, брось мне покрыться свой плащ, тогда смогу подойти к тебе под благословение...»

Прикрывшись плащом, подвижница обратилась к Зосиме: «Что задумалось тебе, Зосима, говорить со мной, женщиной грешной и не мудрой?»…

...С глубоким вздохом он отвечал ей: «О мать духовная! Явно, что ты из нас двоих больше приблизилась к Богу и умерла для мира...»

Святая подвижница возразила: «Тебе скорее надлежит, Зосима, имея священный чин, за меня и за всех молиться...»

Сказав так, святая обратилась на восток и, возведя очи и подняв руки к небу, начала шепотом молиться. Старец увидел, как она поднялась в воздухе на локоть от земли. От этого чудного видения Зосима повергся ниц, не смея ничего произнести, кроме: «Господи, помилуй!»

Ему пришел в душу помысел — не привидение ли это вводит его в соблазн? Преподобная подвижница, обернувшись, подняла его с земли и сказала: «Не привидение я. Я — женщина грешная и недостойная, хотя и ограждена святым Крещением».

...Видя и слыша это, старец пал со слезами к ногам подвижницы: «Умоляю тебя Христом, Богом нашим, не таи от меня своей подвижнической жизни, но расскажи ее всю, чтобы сделать явным для всех величие Божие...»

И святая подвижница сказала: «Смущаюсь, отче, рассказывать тебе о бесстыдных моих делах. Ибо должен будешь ты тогда бежать от меня, закрыв глаза и уши, как бегут от ядовитой змеи. Но все же скажу тебе, отче, не умолчав ни о чем из моих грехов, ты же, заклинаю тебя, не переставай молиться за меня, грешную, да обрящу дерзновение в День Суда.

Родилась я в Египте и еще при жизни родителей, двенадцати лет от роду, покинула их и ушла в Александрию. Там лишилась я своего целомудрия и предалась безудержному и ненасытному любодеянию. Более семнадцати лет невозбранно предавалась я греху и совершала все безвозмездно. Я не брала денег не потому, что была богата. Я жила в нищете и зарабатывала пряжей. Думала я, что весь смысл жизни состоит в утолении плотской похоти.

Проводя такую жизнь, я однажды увидела множество на рода из Ливии и Египта, шедшего к морю, чтобы плыть в Иерусалим на праздник Воздвижения Святого Креста. Захотелось и мне плыть с ними. Но не ради Иерусалима и не ради праздника — прости, отче, — чтобы было больше с кем предаваться разврату. Так села я на корабль...

Так прибыла я в Иерусалим и во все дни до праздника, как и на корабле, занималась скверными делами.

Когда наступил святой праздник Воздвижения Честного Креста Господня, я по-прежнему ходила, уловляя души юных в грех. Когда настал час Святого Воздвижения, я хотела войти со всем народом в церковь... Но едва я ступила на порог, как меня остановила некая Божия сила, на давая войти, и отбросила далеко от дверей, между тем, как все люди шли беспрепятственно. Я думала, что, может быть, по женскому слабосилию не могла протиснуться в толпе, и опять попыталась локтями расталкивать народ и пробираться к двери. Как только моя нога касалась церковного порога, я останавливалась. Всех принимала церковь, никому не возбраняла войти, а меня, окаянную, не пускала... Силы мои иссякли. Я отошла и встала в углу церковной паперти.

Так я почувствовала, что это грехи мои возбраняют мне видеть Животворящее Древо, сердца моего коснулась благодать Господня, я зарыдала...

И когда я помолилась, почувствовала вдруг, что молитва моя услышана. В умилении веры, надеялась на Милосердную Богородицу, я опять присоединилась к входящим в храм, и никто не оттеснил меня и не возбранил мне войти...

Так познала я тайны Божий и что Бог готов принять кающихся... Преклонив колени перед иконой Пресвятой Богоматери, так я молилась перед ней:

«О боголюбивая Владычице наша, Богородице! Ты не возгнушалась молитвы моей недостойной... Ныне направь меня на путь покаяния».

И вот, не кончив еще моей молитвы, слышу голос, как бы говорящий издалека: «Если перейдешь за Иордан, то обретешь блаженный покой». Я тотчас уверовала, что этот голос был ради меня... и тотчас вышла из церковного притвора и пошла прочь. Один человек дал мне три медные монеты. На них я купила себе три хлеба и у продавца узнала путь на Иордан.

На закате я дошла до церкви святого Иоанна Крестителя близ Иордана. Поклонившись, прежде всего в церкви, я тотчас спустилась к Иордану и омыла его святою водой лицо и руки. Затем я причастилась в храме святого Иоанна, съела половину от одного из своих хлебов, запила его святой иорданской водой и проспала ту ночь на земле у храма. На утро же, найдя невдалеке небольшой челн, я переправилась в нем через реку на другой берег и опять горячо молилась Наставнице моей, чтобы Она направила меня, как ей самой будет угодно. Сразу же после того я и пришла в эту пустыню».

Зосима спросил у преподобной: «Сколько же лет, мать моя, прошло с того времени, как ты поселилась в этой пустыне?» — «Думаю,— отвечала она,— 47 лет прошло, как вышла я из Святого Града».

Опять спросил Зосима: «Неужели без болезней пребыла ты столько лет? И никаких искушений не принимала от внезапных прилогов и соблазнов?» — «Верь мне, Зосима,— отвечала преподобная, — 17 лет провела я в этой пустыне, словно с лютыми зверями борясь со своими помыслами... Когда я начинала вкушать пищу, приходил помысел о мясе и рыбе, к которым я привыкла в Египте. Хотелось мне и вина, потому что я много пила его, когда была в миру. Здесь же, не имея часто простой воды и пищи, я люто страдала от жажды и голода. Терпела я и более сильные бедствия: мной овладевали желания любодейных песен, они будто слышались во мне, смущая слух и сердце. Я вспоминала тогда обеты, которые давала перед иконой Святой Богородицы, и плакала, моля отогнать терзавшие душу помыслы... Страстный огонь разгорался внутри моего сердца и всю опалял меня, возбуждая похоть. Я же при появлении окаянных помыслов повергалась на землю и словно видела, что передо мною стоит сама Пресвятая Поручительница и судит меня, преступившую данное обещание. Так не вставала я, лежа ниц день и ночь на земле, пока вновь не совершалось покаяние...

Так жила я в этой пустыне первые семнадцать лет. Тьма за тьмой, беда за напастью обстояли меня, грешную. Но с того времени и доныне Богородица, Помощница моя, во всем руководствует мною.

Зосима опять спрашивал: «Неужели тебе не потребовалось здесь ни пищи, ни одеяния?»

Она же отвечала: хлебы мои кончились. После того я стала питаться кореньями и тем, что могла обрести в пустыне. Платье, которое на мне было, когда я перешла Иордан, давно разодралось и истлело, и мне потом пришлось терпеть и бедствовать и от зноя, когда меня палила жара, и от зимы, когда я тряслась от холода. Сколько раз я падала на землю, как мертвая... Но с того времени и до нынешнего дня сила Божия неведомо и многообразно соблюдала мою грешную душу и смиренное тело... Как вспоминала, от сколького зла, и каких грехов избавил меня Господь, в том находила я пищу неистощимую».

...Сказав все и испросив еще раз молитв, преподобная повернулась и ушла в глубину пустыни.

Спустя год, который Зосима провел в своем монастыре, превозмогая навалившиеся на него хвори, они снова встретились. Для свидания с Зосимой Мария переправилась через Иордан на иерусалимский берег. Он причастил ее, а потом Мария сказала: «Иди теперь в свой монастырь, а на следующий год приходи к тому иссохшему потоку, где мы первый раз говорили с тобой».

Прошел еще год. Зосима снова отправился в пустыню. Он дошел до иссохшего потока, на восточной стороне которого увидел святую подвижницу. Она лежала мертвая, со сложенными, как подобает, на груди руками, лицом обращенная к Востоку.

Обломком, который Зосима нашел у поверженного невдалеке сухого дерева, он выкопал могилу и, сотворив отходную молитву, похоронил покойницу на этом месте.

Вернувшись в свою обитель, Зосима рассказал о своих встречах с преподобной Марией Египетской и о всех ее грехах и искупительных странствиях. Монахи записали его рассказ, и из него составилось впоследствии «Житие Марии Египетской» (Настольная книга священнослужителя. Т. 3. М., 1979. С. 137—145.).

Судьба Марии Египетской вызывала сердечное сочувствие у русских православных селянок. Простые женщины считали ее покровительницей раскаявшихся блудниц и судьей на будущем Страшном суде над теми, кто не раскаялся. И дни памяти Марии Египетской супруги проводили в воздержании, старались смирить свои любовные страсти.

Эти дни были суровыми не только в связи с постом, но они выпадали на начальный период весны, когда заметно истощались зимние припасы. Вместе с тем все ярче пригревало солнышко, начиналось бурное таяние снега. Крестьяне говорили: «С Марии снег и за колодой тает». Примечали: «Коли на Марию Египетскую разлив, травы буйные будут».