«За что ж они ее так, Россию-то?» – писал
в эмиграции, кажется, Георгий Иванов.
Вот,
пожалуй, основное чувство после просмотра фотогалереи
Александра Послушника «ХХ век». Больно, жалко, страшно.
Я
знакомился с ней, к сожалению, только на сайте – т.е. не имел возможности
видеть все снимки сразу, в должном формате.
Думаю, на выставке фотографии «кричали» еще сильнее. И, тем не менее,
даже так – впечатление потрясающее.
Как и на
любой фотовыставке, сначала обращаешь внимание просто на техническое мастерство
фотографа; просто на удачное найденную точку съемки, ракурс, освещение. Но
главное дальше. Дальше надо всматриваться и думать. И хочется – скорее молчать,
чем что-то говорить.
Как ни
странно, вот эти руины, «истерзанные стены», – все равно прекрасны. Взять хотя
бы фотографии №3 (Архангельск), или №38 (Стяжкино),
или №49 (Порошино). Еще можно составить себе
представление об очертаниях храма, о его архитектуре, о его былой
величественности. И, конечно, очень важно все это запечатлеть, чтобы осталось
хотя бы на фотографиях.
По-настоящему
страшно становится от кадров, снятых внутри церквей. Будь то «Утро после
шабаша» (№10), или «Кара небесная» (№22), или «Мерзость запустения» (№26), или
«Распятие распятия», можно перечислять дальше, но лучше просто смотреть. Когда
на снимке еще есть фрески, колонны, решетки, следы былого, – есть, на чем
остановиться глазу, – то можно попытаться забыть о теперешнем состоянии, и
«вернуться в красивые уюты». Но когда видишь только
жуткие свидетельства поругания и запустения – утешиться, что когда-то и это
было красотой, уже нельзя. «Уюта – нет. Покоя – нет».
«За что ж
они ее так, Россию-то?»
Жизнеутверждающие
фотографии есть: все-таки в конце ХХ века Церковь начала возрождаться. Есть
«Русская Мадонна» (№42), «Неистовый» (№29), да и другие снимки прихожан и
«живых» храмов. Душа недолго отдыхает на этих снимках. Но они не могут
перевесить впечатления от поруганных стен, оскверненного алтаря и провалившегося
склепа. Так же, как возрождение Церкви в 90-х годах не может заставить забыть
гонения в 20-х – 70-х.
Светлые
впечатления только от той красоты, которая видна в храмах, в природе и после
всего того, что с ними было. Остается ли банальное утешение, что Россия
возрождается, со временем храмы будут восстановлены, и т.д.? Не знаю. Можно ли
утешаться тем, что когда-нибудь будут восстановлены храмы (часто уже не
подлежащие восстановлению) – в селах вымирающих (часто уже вымерших)? Можно
только поставить у руин крест, как на могиле (№2, Оленевка).
И можно запечатлеть то, что сохранилось. В этом еще одна задача этих кадров:
сохранить для потомков если не сами храмы – то хотя бы их облик. Эта задача,
историческая, не менее важна, чем художественная и общественная. И она тоже
выполнена.
Наверное,
через несколько десятилетий –
когда останутся от храмов только фотографии – люди будут так же смотреть на
них, и недоумевать:
«За что ж
они ее так, Россию-то?»
Евгений БЕЛОХВОСТИКОВ,
краевед и музыкант
